Вернувшись на улицу, Райф продолжал петлять, направляясь в сторону дома. Наконец удушливый воздух наполнился запахом соли, извечный гул Наковальни дополнился пронзительными криками чаек.
– Сюда! – поторопил Райф своего спутника.
Они добрались до Гнойников, мрачного, кишащего людьми лабиринта под сенью самых высоких городских труб. Здесь, казалось, воздух состоял исключительно из сажи и пепла, а булыжная мостовая под ногами была покрыта слоем испражнений и грязи. В Гнойниках обитали все пороки. Проведя Пратика по хитросплетению узких переулков и тесных проходов, ведущих к злачным местам, он наконец подошел к двери и, задержавшись на мгновение, напомнил:
– Ни слова!
Появление клашанца, тем более оскопленного чааена, в этом районе было чем-то неслыханным. Райф не смел допустить, чтобы певучий говор его спутника возбудил подозрения.
Они вошли в дверь, и их встретил запах прокисшего эля и мочи. Услышав характерный скрип двери, грузная матрона принялась тормошить разлегшихся на полу вялых девиц, многие из которых курили змеекорень или кое-что покрепче. Райф рассеянно махнул матроне, и та оскалилась, признав постояльца. Вернувшись за стол, она снова обратилась к кувшину, по всей видимости, уже забыв про вошедшего.
Поднявшись по скрипучим ступеням, Райф прошел по коридору. Закрытые двери не могли заглушить стоны, крики и смешки, порой искренние, по большей части притворные. Дойдя до своей комнаты, он затолкнул Пратика внутрь.
Как только дверь за ними была закрыта и заперта на засов, чааен внимательно изучил тесное помещение. Койкой служила широкая доска, застеленная тонким слоем сена. Для справления естественной нужды в углу стояло ведро, которое не выносили уже несколько дней.
Пратик поморщился от отвращения, прикрывая нос и рот, чтобы спастись от зловония.
– Теперь я уже начинаю жалеть о том, что покинул свою темницу, – пробормотал он сквозь пальцы.
– О, не бойся, мы еще не дома, – усмехнулся Райф.
Подойдя к дальней стене, он опустился на корточки и вынул кусок доски, открывая тесный проход. Этот лаз Райф проделал вскоре после того, как поселился в комнате.
– Оставшуюся часть пути тебе придется преодолеть ползком.
Наклонившись, Пратик осмотрел узкий лаз между двумя старыми балками.
– И куда он ведет?
– К нашей свободе, – ответил Райф, высказывая вслух свою самую сокровенную надежду.
* * *
Отряхнув колени, Райф помог Пратику выбраться из тесного лаза. Проход привел в другую комнату, более просторную, в соседнем борделе. Это здание примыкало задней стеной к первому, но выходило на другую улицу Гнойников, чуть более благовидную. Райф приготовил все заранее, предвидя неприятности, которые рано или поздно случаются.
Он свято следовал заповеди, высеченной в сознании каждого, кто имеет нелады с законом.
«Никогда не заходи в комнату с одной дверью».
В данном случае подобная мера предосторожности послужила еще одной цели. Если кому-то из ищеек Ллиры удалось проследить путь Райфа по городу, сейчас он пребывает в уверенности, что его добыча находится в другом здании. И если Ллира попытается схватить его там, шум через тонкую стену заранее предупредит его, позволив бежать.
«По крайней мере, я уповаю на это».
Как только Пратик выбрался из лаза, Райф закрепил на место выпиленные доски и замазал щели грязью, скрывая потайной проход.
Удовлетворившись, он поднялся на ноги.
Тем временем Пратик осмотрелся в комнате. Судя по выражению его лица, он остался удовлетворен увиденным. В комнате имелось лишь одно узкое окошко, в настоящее время закрытое ставнями. В углу светились угли небольшого очага. Спрыснутые благовониями, они наполняли воздух терпким ароматом. Кровать была гораздо более основательной, с подушкой и тюфяком, набитыми соломой и накрытыми тонким одеялом. На столе стоял глиняный рукомойник, нужник находился за дверью.
– Пожалуй, тут немного получше, чем в подземелье. Но… – выразил свое суждение Пратик. Внимательно осмотрев комнату, чааен даже приоткрыл дверь и заглянул в нужник. – Где бронзовый артефакт, который ты обещал мне показать? – повернувшись к Райфу, нахмурился он.
Усмехнувшись, Райф зашел за кровать. Убедившись в том, что входная дверь заперта на засов и не пустит незваных гостей, он нащупал на противоположной стене упоры для пальцев и продемонстрировал последний элемент своих плотницких трудов. Сняв еще одну потайную дверь – размерами гораздо больше предыдущей, Райф показал закуток между балками.
Пратик остановился у него за спиной.
В нише застывшим изваянием стояла бронзовая женщина. Глаза у нее были закрыты, руки она небрежно скрестила на поясе. На ней по-прежнему было желтое льняное платье, купленное на монеты, которые Райф стащил в толпе в порту.
– Мез вондрес! – пробормотал чааен на своем родном языке. Он шагнул к изваянию. – Мне еще никогда не доводилось видеть такого совершенного литья и такой великолепной обработки! Кажется, она вот-вот начнет дышать! – Широко раскрыв глаза, он посмотрел на Райфа. – Такому изваянию место в саду высшего имри или в собрании древних ценностей Дома Мудрости. Даже сам Имри-Ка дорого заплатит за эту женщину!
Райф фыркнул, осознав, как мало этому чааену известно об истинной сути этого изваяния. Впрочем, неведение Пратика было объяснимо. Разумеется, Лаах, Врит и Ллира умолчали о подробностях находки в Меле, оставив эти сведения себе.
– Почему ты смеешься надо мной? – нахмурился Пратик.
– Может быть, она сама тебе объяснит, – указал на закуток Райф.
Обернувшись, чааен увидел, как бронзовая женщина открыла глаза. Пылающий внутри огонь снова оживил ее, и холодное стекло зажглось ярче. Ее взгляд, потеплев и смягчившись, наконец остановился на незнакомце.
Ахнув, Пратик отшатнулся назад.
Женщина склонила голову набок, продолжая изучать его. Райф поднял руку, приглашая ее. Женщина откликнулась, расплетая руки и поднимая изящную ногу, чтобы выйти из ниши.
Задыхаясь от изумления, Пратик пятился назад до тех пор, пока не наткнулся на кровать и не свалился на нее.
– Ч… что это за магика или алхимия? – запинаясь, выдавил он, отползая как можно дальше. – Или это какая-то хитрость?
– Нет, это никакая не уловка. И, если честно, я сам тут ничего не понимаю.
Райф сознавал, что, для того чтобы заручиться помощью чааена, ему нужно было раскрыть всю правду. Он начал с рассказа о землетрясении в глубинах каменоломни Мела и о таинственной находке, обнаруженной еще глубже под землей. Затем он описал кровавое жертвоприношение, оживившее изваяние, упомянув о том, что Исповеднику, похоже, все это было известно заранее.
Пратик постоянно перебивал его потоком вопросов, однако Райф мало что мог ему ответить.
