Обернувшись, кучер увидел высунувшегося в окошко Райфа.
– Что будем делать? – окликнул он.
– Езжай вперед! – приказал Райф. – Если будет нужно, прокладывай себе дорогу кнутом. Если доставишь нас в Эйр-Ригг вовремя, я заплачу тебе еще одну золотую марку.
– Отлично! – алчно улыбнулся кучер. – Будет сделано!
Райф нырнул обратно в карету, которая снова покатилась быстрее. Он бросил взгляд на Шийю, сидевшую не шелохнувшись, несмотря на качку и тряску. Накрыв ладонью ее затянутую в перчатку руку, Райф проверил, теплая ли она, но обнаружил лишь пугающий холод. Он всмотрелся ей в лицо, но больше не увидел за льняным полотном сияния ее глаз.
Райф стиснул неподвижную бронзовую руку.
«Держись, Шийя!»
Кучер непрерывно хлестал кнутом направо и налево. Горожане кричали и ругались. Кто-то пытался плюнуть в окошко кареты, прущей напролом к цепочке вооруженных стражников. Гневные кулаки молотили по стенкам экипажа.
Пратик уселся напротив Райфа.
– Что будем делать?
– Я собираюсь тихо сидеть здесь. – Райф указал на перегородивших улицу людей в доспехах, несомненно, нанятых Ллирой. – Тебе же, напротив, представляется первая возможность разыграть из себя имри.
Сглотнув комок в горле, чааен провел ладонями по плащу.
Наконец экипаж замедлился, и кучер остановил низкорослых лошадок перед цепочкой стражников.
– Выходите из кареты! – приказал грубый голос.
Райф кивнул Пратику, показывая, чтобы тот подчинился. чааен передвинулся к дверце и с третьей попытки открыл ее. К нему тотчас же шагнул верзила-наемник в ржавой кольчуге, с секирой на плече. Он засунул свою кривоносую буйволиную голову в карету.
– Так, что тут у нас?
Пратик испуганно отпрянул было назад, но тотчас же снова подался вперед.
– Да как… да как ты смеешь! – в благородном гневе воскликнул он. – Этот экипаж является клашанской территорией, до тех пор пока мы в нем! Только попробуй сунуться сюда, и за такое осквернение чести Имри-Ка с тебя шкуру сдерут живьем!
Под натиском столь надменного высокомерия верзила отступил. Остановившись у раскрытой дверцы, он заглянул внутрь кареты, задержавшись сперва на закутанной в плащ фигуре Шийи, затем на Райфе. Тот поднял руку в перчатке и потрогал фальшивый железный ошейник у себя на шее, изображая нетерпение, но в первую очередь для того, чтобы продемонстрировать свое положение раба-чааена.
– Твое смрадное дыхание оскорбляет меня, – продолжал Пратик, – и отравляет воздух в моем благословенном убежище. Убирайся прочь, пока я не разгневался по-настоящему!
У верзилы потемнело лицо, однако он больше не предпринял никаких попыток проникнуть в карету.
– Эй вы, сюда! – крикнул он, подзывая двух своих подручных. – Проследите за тем, чтобы никто здесь не спрятался!
Стражники заняли места по обе стороны от экипажа. Райф окинул взглядом улицу. Перепуганная толпа напирала на цепочку вооруженных людей. Ругаясь и обливаясь по`том, приспешники Ллиры старались удерживать их на месте. Они срывали с голов людей капюшоны, отнимали от лиц влажные тряпки и придирчиво разглядывали каждого, кто проходил за оцепление.
Но тут цепочка стражников пришла в движение. Райф застыл на месте, проклиная свое невезение.
«Ну конечно, она должна была оказаться именно здесь!»
У него на глазах Ллира кинжалом распорола платок, скрывавший лицо сгорбленного мужчины. Приставив острие клинка ему под подбородок, она подняла его лицо и, оскалившись, оттолкнула прочь. Ее губы зашевелились в беззвучном ругательстве, после чего она схватила за шиворот следующего, телосложением напоминающего Райфа.
Райф стиснул кулаки.
«И все это из-за меня!..»
Изогнув черную от сажи бровь, Ллира пропустила женщину с маленьким ребенком, после чего ее взгляд упал на экипаж. Она шагнула к нему.
Верзила-стражник заметил ее внимание как раз в тот момент, когда его подручные завершили осмотр кареты и отрицательно покачали головой. Подняв руку, он помахал Ллире и крикнул:
– Черные клашанцы! – Верзила презрительно сплюнул. – Целая куча! И больше никого!
Прищурившись, Ллира какое-то мгновение смотрела прямо на скрытое тканью лицо Райфа. Но тут толпа прорвала оцепление. Переполненные отчаянием люди опрокинули стражников и бросились бежать. Пожар быстро распространялся по тесным, грязным улочкам Гнойников, и перепуганная толпа рассудила, что огонь представляет бо`льшую опасность, нежели мечи. Сорвав капюшон с мужчины, пытавшегося проскользнуть мимо нее, Ллира потащила его обратно.
Верзила воспринял то, что она переключила внимание на другое, как знак удовлетворения.
– Шевелись! – крикнул он кучеру.
Того не нужно было просить дважды. Щелчок кнута заставил его лошадок снова тронуться. Проехав мимо оцепления, экипаж покинул Гнойники. Вскоре он уже катился по широким улицам более благополучных районов Наковальни.
– У нас получилось! – пробормотал Пратик, откидываясь назад.
Райф смерил его неодобрительным взглядом за то, что он посмел высказать вслух эту заветную надежду. Лишь после этого Райф наконец выпустил долго сдерживаемый воздух. Он даже позволил себе одно мгновение торжества, снова мысленно представив себе, как его палец наклоняет короля и повергает его на игральную доску. Об этой победе он мечтал целую вечность.
«Ну наконец…»
Райф обернулся назад, к огненному зареву.
Ллира осталась позади, и теперь уже никто больше не мог их остановить.
* * *
С балкона кабинета архишерифа в Здании правосудия Исповедник Врит наблюдал за пожаром, разгорающимся в портовом районе. Отголоски отдаленных взрывов, проникнув сквозь стены, заставили их с Лаахом выйти на улицу, но архишериф уже вернулся в кабинет, выкрикивая приказания. Гонцы приходили непрерывным потоком – Лаах стремился согласовать свои действия с верховным градоначальником Наковальни, чтобы не дать пожару охватить весь город.
Но Врит оставался на балконе, стараясь найти смысл в поднимающихся в воздух искрах. В отличие от архишерифа он не собирался списывать пожар на неосторожность и несчастный случай, находя значение в каждом завитке пламени.
Руки Врита поднялись к кожаному ремню с кармашками, перетягивающему наискосок его серую мантию, – символу его двойного Прозрения. Его пальцы пробежались по запечатанным кармашкам. У большинства его собратьев в кармашках Прозрения хранились лишь сентиментальные реликвии, напоминающие о долгом пути к священному званию Исповедника.
Но только не у Врита.
Кончики его пальцев читали символы, выжженные на коже. В каждом кармашке хранились запретные талисманы и знаки черной алхимии. Исповедник носил с собой истолченные в порошок кости древних животных, которые больше не ходили под Отцом Сверху, однако их прах по-прежнему оставался пропитан смертельными болезнями. В других кармашках хранились флаконы с могущественными эликсирами, добытыми из суровых обитателей ледяных пустынь далеко на западе. Были еще флаконы с ядами, извлеченными из зверей, которые ютились в норах в выжженной пустоши далеко на востоке. Но самыми ценными были свитки с древними текстами, чернила на которых выцвели настолько, что стали неразличимыми, однако эти тексты напоминали о забытой алхимии древних, о черных знаниях, утерянных еще до того, как была записана история мира.
