Но у нее не было ответа на главный вопрос.
– Куда мы отправимся? – обратилась Никс к алхимику.
– Прежде чем я покинул Обитель, настоятельница объяснила мне, какой путь избрать, если дела станут плохи и эти земли окажутся слишком опасными для тебя.
Канте уставился себе под ноги – однако девушка успела увидеть у него в серых глазах необъяснимую печаль.
«Он знает… должно быть, Фрелль уже сказал ему».
– Куда? – снова спросила Никс, чувствуя, как гулко колотится сердце. – Куда я должна отправиться?
Сглотнув комок в горле, алхимик ответил, своими словами разбив вдребезги все то, что ей было известно о себе.
– Мы должны найти твоего настоящего отца.
Часть восьмая
Рыцарь-клятвопреступник
РЫЦАРЬ: Как смеем мы надеяться на то, что это свидание даст какие-то плоды, если мое сердце дважды изменило – моей суженой и моему королю?
ЖЕНЩИНА: Кто из них двоих занимает в нем более высокое место?
РЫЦАРЬ: Никто – когда я смотрю в твои глаза.
Дуолог из третьего действия «Нарушенной клятвы» Галифестии
Глава 26
Грейлин охотился в Хладолесье вместе со своими двумя братьями.
Почти весь день он шел по следу ледяного лося, далеко углубившись в вечные сумерки западного леса. Грейлин двигался осторожно, бесшумно переступая обутыми в высокие сапоги ногами по толстому слою опавшей хвои. Подняв руку, он ощупал глубокую царапину на коре серебристого кедра, и его пальцы почувствовали липкий свежий сок. Грейлин поднес руку к носу, вдыхая мускусный запах крупного самца.
«Уже совсем близко…»
Изначально Грейлин не собирался заходить так глубоко в лес. Мало у кого хватало смелости пересекать горные хребты, обрамляющие Хладолесье на западе. В то время как восточные склоны гор, обращенные к морю, радовали глаз буйной яркой зеленью, леса на западе оставались покрыты полумраком. Лишенные тепла Отца Сверху, деревья впитывали необходимые жизненные силы, широко раскинув хвойные ветви, и выживали за счет глубоко уходящих в землю корней, питаясь сернистой почвой. И, несмотря на отсутствие Его милости, древние твердынники на западной окраине Хладолесья достигали гигантских размеров. Встречались стволы толщиной в двадцать обхватов.
Лишь однажды Грейлин осмелился забрести в эти густые дебри. Это случилось десятилетие назад, вскоре после того, как его изгнали сюда, еще когда он был глуп и не знал, что к чему. С тех пор у него больше никогда не возникало желания повторить этот путь.
В этой глухой чаще опасностей было предостаточно.
Стиснув зубы, Грейлин сосредоточился на выслеживании добычи. След, оставленный когтями на черной сосне, напомнил ему о необходимости соблюдать осторожность. В твердой, как железо, коре зияли глубокие царапины. Эту отметину оставил медведь-толстун, самки которого вырастали до размеров огромных валунов, покрытых черной щетиной, размерами вдвое больше человека, – а самцы были еще крупнее.
Грейлин провел рукой по царапинам.
«Может быть, мне лучше повернуть назад…»
Внутреннее чутье предупреждало Грейлина, что он уже зашел слишком далеко. Но все же отметины на сосне были старыми, древесный сок успел затвердеть, превратившись в камень, а впереди послышалось тоскливое мычание, вырвавшееся из глотки ледяного лося. Грейлин выбрал этого самца, когда стадо проходило по долине мимо его домика. Судя по его раскидистым рогам, замшелым, с обломанными кончиками, это был матерый лось. Он прихрамывал на заднюю ногу, которую, судя по всему, много лет назад изрядно потрепал лев.
Грейлин ощущал родство с этим благородным животным, поскольку сам был покрыт множеством старых шрамов. Он также знал, что с наступлением зимы лютые холода будут причинять лосю сильную боль. Пожалуй, это лето должно было стать для него последним, а оно уже близилось к концу. С первыми морозами хромой лось не сможет держаться со стадом, которое направится на зимние пастбища. Оставшись одно, животное умрет от голода или станет добычей хищников.
Но вот сегодня утром, наблюдая за стадом, спрятавшись в буреломе, Грейлин увидел, как старый самец отделился от стада и в одиночку направился на запад. Возможно, лось намеревался со временем вернуться обратно, однако Грейлин отрядил своих братьев, чтобы те отогнали его от стада подальше.
Приняв решение, Грейлин двинулся по следу лося. Хотя самец был старый, он проявлял изворотливость, отточенную за десятилетия жизни в суровом Хладолесье. Даже несмотря на помощь братьев, Грейлин дважды чуть не потерял след. Он также подозревал, что ледяной лось направлялся к замерзшим озерам в лесной чаще, чтобы оторваться от охотников, словно бросая им вызов дерзнуть последовать за ним. Однако Грейли продолжал преследование, чувствуя свою ответственность за то, что самец отбился от стада.
Углубившись в дебри, он наткнулся на твердынник. Дерево было еще маленьким; вероятно, возраст его не превышал столетия. Одинокий изгнанник оторвался от обширных чащ на западе. Поцеловав большой палец, Грейлин положил ладонь на ствол, чувствуя единение с этим одиноким часовым. Он также воспринял это как знак, смысл которого не вызывал сомнений.
«Не ходи дальше!»
Остановившись, Грейлин окинул взглядом просторную поляну впереди, рассеченную надвое серебристым ручьем. Он свистнул дроздом, подавая сигнал братьям. Грейлин знал, что они ушли далеко вперед, отрезая путь старому самцу. Он поспешил вперед, по-прежнему обращая внимание на сухие ветки и опавшую хвою. Сняв с плеча лук из ясеня, Грейлин приблизился к затянутой туманом поляне, достав из колчана стрелу и зажав ее губами. Большая рогатая тень склонилась к ручью, журчащему по отполированным камешкам.
Грейлин вышел на опушку, оставаясь в тени, держась против ветра.
Лось поднял голову. В его движениях не было паники, и тем не менее, насторожив уши, он всмотрелся в темнеющий лес. Раздувая бархатистые ноздри, зверь принюхался. Он учуял опасность, но по-прежнему оставался на открытом месте, лишь переступив передним копытом. Лось тряхнул рогами, бросая вызов тому, что скрывалось в густых зарослях, готовый к последней схватке, слишком гордый, чтобы бежать. Он не выказывал страха – лишь усталую обреченность.
Грейлин понимал эти чувства и был готов отнестись к ним с должным уважением.
Он засунул оперение в рот, смачивая его слюной, после чего опустился на колено, положил стрелу на тетиву и оттянул ее так, чтобы кончики пальцев коснулись уголка губ. Чуть отведя лук в сторону, так, чтобы стрела была нацелена в завитки шерсти за передней ногой лося, Грейлин отпустил натянутую тетиву.
Стрела устремилась к цели. Проводив ее опытным взглядом, Грейлин буквально прочувствовал, как железный наконечник проткнул шерсть и шкуру, ощутил, как он прошел мимо ребер и вонзился в гордое усталое сердце. Лось вздрогнул, сделал один шаг и величественно рухнул в траву у ручья.
