— Все уже остыло, — Ира наконец подала голос.
— Макс, это моя племянница, Дарья, так что предупреждаю стразу: начнешь лапать, подкатывать, спаивать, тащить в койку, соблазнять, вешать лапшу на уши — останешься без яиц. Мой долг как дядюшки — уберечь дитя от таких, как ты.
Серьезно?
Дитя?
От таких, как он?
А сам он не такой?
Роман проговорил все это вполне миролюбивым тоном, обходя стол, садясь во главе его, мне досталось место как раз рядом с Тимофеем, уселась, в животе заурчало, запах был волшебным. Пусть весь мир подождет, но надо срочно покушать.
— Племянница? Ты не говорил ни о какой племяннице.
— Макс, я много что не говорил, а вот она есть.
— Даша, а ты откуда?
— Она из Иваново, на практику приехала. Ромочка, тебе положить салатика?
А у меня этот салатик встал поперек горла, сжала вилку, посмотрела на Вершинина исподлобья. Сидит такой, как ни в чем не бывало улыбается своей женщине, уплетает салат за обе щеки. Все-таки какие мужики лживые и двуличные натуры, так легко со всем соглашаются и принимают.
— Очень вкусный салат, и курочка вкусная, Ирина Николаевна, а грибочки просто шикарны, сами мариновали?
— Ой, что ты, нет, мне совершенно некогда, я на работе целыми днями, устаю ужасно, домой прихожу только ночевать.
Она решила, что это комплимент, наивная женщина. А ночует она и ее четвертый размер с Вершининым?
— А чем вы занимаетесь? Мне, как племяннице горячо любимого дядюшки, очень интересно, чем живет его женщина.
Говорю, а сама чувствую, как Роман медленно втыкает мне в грудь вилку в своих фантазиях. Кстати, говорю все вполне миролюбиво, жую курицу, она на самом деле вкусная.
— У меня свой салон красоты.
Ну, кто бы сомневался? Глядя на ногти, ресницы, брови и все остальное, это очевидно.
— Вам дядя подарил салон?
Вот вообще дурацкий вопрос, просто любопытно, вот папа недавно Анжелике подарил «Ягуар» — вполне так жест, я считаю. Но Роман закашлял, Тимофей застыл, а Ржевский тоже вопросительно и даже с укором смотрел на друга.
— Нет, что ты, я совершенно независимая, самостоятельная женщина, могу обеспечить себя сама. И могу гордиться тем, чего достигла. Салон — это исключительно мое детище, ни у кого не просила, содержанкой не была и не буду.
— Здорово.
Нет, реально здорово, она смогла сама открыть свой пусть и салон красоты, но все сама. Вот пример сильной, уверенной и самостоятельной женщины. Все у нее хорошо: салон, Вершинин вот рядом, титьки четвертого размера. Может, ему такие нравятся? Нравятся именно такие: уверенные, взрослые, самостоятельные, независимые?
Я даже приуныла, не хотелось больше задавать вопросов и вообще никого видеть. Она что-то там щебетала про добавку, я ковырялась в тарелке, Тимоха рядом ковырялся в телефоне.
— Тимофей, а вы когда собираетесь в город? — спросила шепотом, прикрыв рот салфеткой. За столом мужчины о чем-то говорили, но для верности бросила взгляд на Романа, тот все равно не выпускал меня из вида.
— Не знаю, как метель утихнет, и дороги разгребут.
— Это надолго?
— Я не знаю, пишут, чтоб все сидели дома.
Тимофей показал на новостную ленту в телефоне, я приуныла еще больше, вот прям тошнит смотреть на эту идеальную пару. Ира жмется своими титьками, Вершинин делает вид, что не замечает. Как тут не заметить, её соски видно даже мне, ими можно стекло резать.
— Так, что-то на сухую сидеть скучно, Тимофей, лови ключи, налево за поворотом мой Крузак в сугробе, там алкоголь и конфеты дамам, и не забудь ананас.
Как мило, сейчас еще все напьются, и начнется безудержное веселье, а потом на втором этаже будет секс. Безудержный секс.
Тимофей побежал исполнять указания, я доела курицу и салат.
— А можно чаю?
Ира сделала вид, что вообще не слышала моей просьбы, Роман поднялся и включил чайник.
— Тебе какой? Иди выбери сама, вот кружка, сахар.
Подошла, убирая свою тарелку в раковину, стоя около Ромы, перебирала пальцами пакетики с чаем, чувствуя на себе его взгляд, который заставлял по телу бежать мурашкам и так сладко давить низ живота.
Я стала озабоченной. И голодной до секса, ведь мое тело поняло, как это бывает на самом деле.
— Все в порядке, Орешкина?
— Да, спасибо за заботу, все прекрасно.
— И почему, как только ты откроешь свой прекрасный ротик, из него сразу льется гадость? Сахар наверху.
Потянулась за сахарницей, но тут же замерла.
— Вот это персики! — Ржевский даже присвистнул, а Рома рядом сжал несчастные пакетики с чаем в кулак.
— Он что, настолько озабоченный?
— Штаны надо нормальные надевать, а не такие, в которых ты словно голая, — Вершинин цедил все это сквозь зубы, я развернулась, посмотрела на Ржевского.
— Предлагаю зеленого чая с жасмином, он успокаивает.
— А ты дерзкая, люблю таких.
— Каких? — наконец закипел чайник, Роман налил в кружку кипятка, я развернулась и пошла к столу с ней в руках.
— Такие сочные, словно персик, попки.
— А вас не смущает, что в моей руке кипяток, и я могу слегка оступиться, а ваши яйца станут вареными?
— Зачем? — Максим моргнул несколько раз, глядя с недоумением.
— Затем, что за языком надо следить, а про персики вещать в других местах.
Ржевский заржал как конь, хлопая по столу огромной ручищей так, что вздрагивала посуда.
— Мы сейчас накатим и подружимся, не переживай, сладкая.
Вот после «сладкой» меня передернуло, вот не надо меня так называть кому попало. Вершинин называл, это было безумно возбуждающе и в тему, ему можно, но не кому-то там.
Не успела я выключить воспитание и манеры и послать этот ходячий анекдот далеко и надолго, вернулся Тимофей, началась суета, выставление на стол бутылок, конфет, был даже ананас, а еще колбаса, мясо для шашлыка, салаты из ресторана. Интересно, Ржевский собрался кого-то трахать, или ехал просто пожрать?
Зазвенели бокалы, пили все: Ира — шампанское, мужчины — виски, я воздержалась, чувствуя, что укол мне сегодня сделать будет точно некому, сейчас все упьются.
Хорошо, что конфеты были хорошие, такие я люблю. Рома разжег камин, все переместились в гостиную на большой угловой диван, перетащив закуску с собой. Время три часа дня, пьянка началась. Шикарная компания, мне даже было интересно. Сижу, вытянув больную ногу на спинку дивана, грею руки кружкой чая, слушаю пошлые рассказы Ржевского, наверняка выдумал половину, ловлю на себе взгляд Вершинина. Такой красивый реально, в простой футболке и штанах, чуть обросший уже, помню, как он царапал меня своей щетиной между ног, а я текла на его губах.
