— Лучший антидепрессант — водка.
Иру повело в сторону, глаза заблестели, но уже не от слез, Роман усадил ее на диван.
— Ромочка, ну как так, скажи мне? Я ведь влюбилась, с первого взгляда влюбилась!
Ира лепетала что-то невнятное пьяным голосом. И как ее так быстро развезло?
— В кого она влюбилась, я не пойму, а еще с первого взгляда? — Рома ждет от меня ответа.
— Это ты у меня спрашиваешь? У меня про свою бывшую?
— Я, кстати, с тобой еще не договорил про жениха.
— Если ты при каждом серьезном разговоре будешь лезть мне в трусы, мы никогда не договорим.
Говорю все это громким шепотом, чтоб не услышала Ирина, хотя она сейчас на своей, особой волне. Но когда в прихожей вновь звонит домофон, в ту сторону смотрим все втроем.
— Рома.
— Да.
— А может, это еще одна твоя бывшая или нынешняя? Я вот не удивлюсь.
— Орешкина, ты там не приняла на кухне водочки? Что за дикие фантазии?
— Ну, кто знает. Но если это еще одна баба, я от тебя уйду.
Глава 29
Вершинин
Я вообще сегодня поем, лягу спать? Не квартира, а какой-то проходной двор, и все приходят без предупреждения. Ира сидит на диване, что-то постоянно бормочет и всхлипывает. Мне что, укладывать спать ее в гостиной сегодня?
После того как в домофоне прозвучал зычный баритон Ржевского, Даша быстро убежала в спальню, оставив меня наедине с бывшей любовницей и другом.
— Вершинин, давай нажремся, — первое, что сказал Макс, заходя в прихожую и гремя бутылками в пакете.
— Понедельник, какое «нажремся», Макс?
— Так хреново на душе, сил нет, каяться пришел.
У Ржевского и правда был неважный вид. Волосы растрепаны, пуховик нараспашку, под ним только мятая футболка и спортивные штаны, на ногах кроссовки. Щетиной зарос так, что скоро будет полноценная борода.
— Да похуй, что понедельник, давай выпьем, реально что-то так мерзко на душе.
Он разувается, кидает пуховик на кресло, сразу идет на кухню, я за ним. Слежу, как выставляет бутылки на стол, а из ресторанных пакетов — привезенную нами еду.
— И от чего так херово-то моему верному другу?
Прекрасно понимаю, зачем он пришел и почему ему так хреново. У Ржевского проснулась совесть, наверное, тот сам не догадывался о ее существовании.
Достаю два бокала, стопки в данной ситуации слишком маленькая посуда. Сажусь рядом, внимательно разглядывая друга, тот скручивает крышку с бутылки водки, наливает каждому почти до краев. Тут же сам выпивает залпом, не закусывая, лишь кряхтит в кулак, к своей порции я не притрагиваюсь.
— Роман, прости, друг, прости.
Интересно, что бы я делал, не знай всей истории? И еще интересно, что бы было, будь в той комнате Даша, а не Ирина? Непроизвольно сжимаю кулаки, накатывает ярость, надо все-таки ему врезать за то, что хотел трахнуть мою девочку, ведь он намеренно пошел к ней в комнату.
— За что я должен тебя простить, друг?
Даже сам чувствую в своем голосе холодный металл, смотрю на Макса, тот вливает в себя уже второй стакан водки. Не хватало мне еще одного пьяного тела до кучи.
— Там, на даче, ночью, черт, сам не знаю, как все так произошло.
— Точно не знаешь? Или ты специально это сделал?
Нет, я абсолютно не ревную Ирину к нему, после ее откровений ничего не дрогнуло внутри, даже почувствовал некое облегчение, что не надо всех этих объяснений. Но вот за то, что Ржевский, кобель поганый, пошел в комнату к моей девочке, зная, что она моя племянница, после моих предупреждений — вот за это надо наказать.
— Ты знаешь?
— Что я знаю? Расскажи другу. Или хочешь, я расскажу, как ты захотел засунуть свой член туда, куда нельзя его совать ни при каких обстоятельствах? Но тебя ничего не остановило, ты все равно пошел.
— Ром, сам не знаю, как вышло, попутал, реально бес попутал, как дьявол в меня вселился.
— Дьявол, говоришь? А мозгов у тебя совсем нет? Или ты членом последнее время думаешь? Он у тебя принимает важные решения?
Резко поднимаюсь, нависая над Максом, меня реально начинает потряхивать, и снова жутко хочется курить, и еще больше — ударить его.
— О, сейчас будет драка. Только давайте без крови и бардака.
Даша обходит кухонный остров, устраивается напротив, начинает доставать оставшуюся еду из пакетов, открывать контейнеры. Идет за тарелками, и я замечаю, что эта маленькая паразитка снова надела какие-то блядские облегающие шорты и майку, сквозь которую отчетливо выделяются соски.
— Закусывать-то будете? А то развезет, как вашу выходную партнершу по сексу.
Ржевский икает, снова наливает, но уже меньше, долго держит бокал, рассматривая Дашу, а потом меня, снова Дашу.
— Она ведь не племянница?
— Она моя девушка, а ты, сука, свой хер хотел запихать в нее.
— Я… черт, Рома, блин — это реально? Вы вместе? Где ты нашел ее?
— Господин Ржевский, я предлагаю вам еще выпить и не делать такое удивленное лицо. С «племянницей» я погорячилась, а Рома подыграл — по моей просьбе, он не хотел. Но вы пошли в мою комнату, и всем ясно для чего.
Смотрю, как Орешкина уплетает салат, достала из холодильника масло, ветчину, сыр, отрезала несколько кусков батона, сделала бутерброды. Последовал ее примеру, хоть мясо и остыло, но все равно вкусное. Отбираю у нее один бутерброд, Ржевский наблюдает за нами и, кажется, уже не такой напряженный.
— Я, когда зашел, сразу и не понял, кто там был в кровати, начал целовать, а мне отвечали, да с таким жаром. Потом только понял, что это Ирина, но остановиться уже не смог. Она такая горячая, утром как дурак — не знал, куда себя деть, сбежал, на звонки ее не отвечал, хотя сам дал номер. Такой кретин.
— Есть прекрасная возможность сказать это ей лично, — Даша соблазнительно облизывает пальчики, а мне уже все равно, что там несет Ржевский о своей совести и Ирине.
— Это как?
— В гостиной она, пришла качать права, потом про тебя начала рассказывать, оказывается, с тобой ей было хорошо как никогда и ни с кем.
Вся ситуация напоминает пошлый анекдот: любовница трахнулась с лучшим другом, а я в это время был с псевдоплемянницей. Вот сейчас сидим, все это обсуждает, полночь, едим мясо.
— Ира здесь?
— Спит пьяная. Даша влила в нее стакан водки.
— Зачем?
— Успокоила, как могла, уж извините, Максим…
Ржевский выглядел потерянно, первый раз его таким вижу.
