Он пытливо посмотрел на меня. И я не сдержался от усмешки. Пусть эти двое и согласились перезаключить контракт, пусть для них это действительно достойный вызов — но ничто человеческое им не чуждо. Никто не хочет служить молодому самодуру и неадеквату, которым я очень легко мог показаться при взгляде со стороны. Слишком уверенный в себе человек биологическим возрастом заметно младше двух десятков стандартных лет всегда вызывает подозрения.
Не стал пытаться их как-то развеять. Время сработаться — или не сработаться — у нас ещё будет.
Вместо этого спросил то, за что зацепился во всей его фразе.
— Луций. Ты сказал, что Дому невыгодна гибель рода Белых… Это значит — Перовский в курсе, что на борту «Косатки» находится моя жена?
— Нет. Это я предположил… Исходя из тех данных, что имею. О том, знает Перовский что-то про вашу жену, или нет, мне ничего не известно.
— А… Что ещё из сказанного ты предположил?
— Ничего. Только это.
— Луций…
— Слушаю!
— Впредь, пожалуйста, если будут такие ситуации, когда вы будете передавать мне чьи-то слова, или ещё что-то — отделяйте свои домыслы от той информации, которую передаёте. Договорились? Я всегда с радостью выслушаю все доводы… Но не забудьте их маркировать словами «я так думаю», «я так считаю», и ещё чем-нибудь в таком роде. Это к вам обоим относится. Мы друг друга поняли?
— Будет исполнено! — оба тамплиера ответили почти одновременно.
На этом знакомство и первичный инструктаж можно было считать законченными. После этого я планировал отправиться со своими новыми подчинёнными либо в нашу каюту и познакомить с Ярой уже лично, либо найти какое-нибудь подходящее помещение — например то, с панорамой звездного неба вместо потолка — но планы заставил изменить вызов от Александера.
— Да?
— Темнозар, вы просили сообщить, когда мы сменим курс. Вот, сообщаю.
— Отлично. Сколько у нас времени до прибытия на Горнило?
— Около шести часов.
— А ещё ускориться можно?
— Теоретически, если форсировать маршевые двигатели не на короткий период, а на постоянной основе… Выключая только иногда, чтобы реактор совсем не перегревался… Да. Но к концу пути мы останемся почти без топлива.
— Горнило — большая галактическая заправка. Там это топливо добывают. Смысл экономить?
— Ну, топливо-то там конечно добывают, но нам-то что с того! Нам его ещё заполучить как-то надо…
— Этот вопрос решим. Александер, постарайтесь выжать из «Косатки» все соки. Покажите, на что способен ваш корабль.
— А… Это точно стоит того?..
— Безусловно. Время играет против нас. Нужно действовать, пока враги не опомнились.
О том, что враги мои, и под «нас» подразумевал себя и Яромиру, говорить не стал. В конце концов, пока мы в одной лодке, почти буквально — на одной яхте. И чем раньше выяснится, могу ли я рассчитывать на этих своих неожиданных союзников, и насколько — тем лучше.
Александер как-то перечить и поправлять меня не стал.
— Хорошо. Насколько нам нужно ускориться? Может, всё же оставим небольшой резерв топлива?
— Сделай так, чтоб оставался запас для маневрирования в атмосфере Горнила в течение нескольких часов.
— Это риск.
— Да. Но на него придётся пойти…
— Ещё раз спрошу, на всякий случай. Нам точно сейчас настолько критична скорость?
— Точно. На Ирии уже хватились, что мы сбежали. И вот-вот начнут захватывать наши активы. Если раньше риск был небольшой, спешить им было некуда, то теперь мы можем стать для наших врагов большой проблемой. Они уже совершенно точно постараются ускориться, наплевав на все приличия. Надо их опередить.
— Ладно. Я постараюсь.
— За сколько мы долетим?
— Точно не скажу… От четырёх до трёх часов. И, Темнозар…
— Да?
— У нас на корабле традиция — совместные приёмы пищи. Если желаете, можете присоединиться — сейчас как раз настало время.
Предложение застало врасплох. Тем более, видеть поборника Хаоса мне очень не хотелось, и идея о совместной трапезе с ним не вызывала никаких приятных чувств.
— Капитан будет?
— Да. Мы всегда накрываем в трюме, чтобы Громовержец мог присутствовать — он тоже член экипажа. Капитан обычно вместе с ним.
— Хорошо. Мы будем. Заодно… Обсудим планы. Хотел с вами со всеми посоветоваться насчёт того, что мы будем делать дальше.
Отключившись, посмотрел на молчаливо взирающих на меня тампилеров.
— Нас зовут на обед с членами экипажа. Предлагаю перекусить и познакомиться со всеми поближе.
— Опасность существует?
— Я нанял этот корабль. Оплата — услуга за услугу. Сначала они помогают мне… Потом я им. Поэтому, вроде как, причины для конфликта нет. Но опасность существует всегда. А капитан корабля — жрец Хаоса.
Тит не смог скрыть удивления на лице, Луций владел собой чуть получше. Тем не менее, эти двое явно впечатлились.
— Я думаю, вы уже догадываетесь, что будет весело и интересно.
— Не ожидали. Удивлены.
— То-то же. А ещё, через несколько часов мы достигнем Горнила. Возможно, будет жарко… Во всех смыслах.
— Хорошо. Наше оружие, снаряжение?
— Выдам у цели. Опасаюсь возможных проблем со стороны ваших прошлых нанимателей, а так риск засветить наши планы чуть меньше. Центурион! Можешь снять маскировку. В этом, думаю, пока нет нужды.
Очертания робота постепенно проступили… Совсем не в том месте, где я ждал его увидеть. Видимо, успел незаметно переместиться. И надо отдать должное имперским инженерам — невидимость их поделки была куда более эффективна чем, например, у тех стрелков, которые расстреливали нашу с Ярой свадьбу, или у нашего трофея, добытого на лайнере.
— Центурион, спасибо. Думаю, ты теперь можешь нас оставить…
— Нет.
Робот решительно, почти человеческим жестом шагнул вперёд.
— Нет?
— Нет. Приказ — сопровождать чужаков.
Оставалось только смириться. Специально отправлять запрос Александеру, чтобы он отозвал большую металлическую няньку, не стал.
— Ладно. Пошли…
— Темнозар. Робот не подчиняется вам?
— Нет. Он союзник.
— Хорошо.
Небольшой, но внушительной процессией мы прошествовали до самой нашей каюты. Оставив тамплиеров и Центуриона в коридоре, зашёл за Яромирой.
— Ну что? — девушка явно волновалась и при моём появлении встала со стула.
— Не знаю. Узнаем. Пока, вроде, всё в порядке… Но проблемы могут вылезти сильно не сразу. Например, годы спустя. Конечно, эти двое сказали, что Перовскому и Дому выгодно наше возвышение, невыгодна наша гибель. И моя, и, возможно — твоя. Им разрешили это сказать.
