Кристоферу Уайзмену, к его стыду, уже было начала нравиться жизнь на борту огромного боевого корабля-дредноута, который по большей части стоял на якоре в Скапа-Флоу. Флотские презирали «сухопутных крыс» вроде него: он был трезвенником, в то время как многие офицеры только и делали, что напивались, и разговаривали не иначе как сквозь зубы. Но время от времени ему удавалось выбраться в городок Киркуолл на Оркнеях или, если позволяла погода, сыграть партию-другую в гольф на крохотном островке Флотта. Однажды, отдавая дань своей страсти к археологии, Уайзмен возглавил исследовательскую экспедицию к доисторическому кургану Мейсхау. Преподавание тоже становилось чем-то вроде хобби, хотя его подопечные, проходящие боевую подготовку морские курсанты, педагогическому воздействию поддавались с трудом – недаром же они носили выразительное прозвище «нахалы». Уайзмен учил их математике, механике и навигации и, как истинный ЧКБОвец, пытался заодно ликвидировать пробел в их литературном образовании. «Нахал обыкновенный, – рассказывал он Толкину, – отличается непроходимой тупостью и при том еще и зазнайка каких мало. Однако ж ко всем им я очень привязан…» Время от времени «Сьюперб» прочесывал Северное море вплоть до самой Норвегии, но немцев ни разу не встретил: блокада с моря оказалась эффективной, и единственную опасность, по всей видимости, представляла скука.
Но 31 мая 1916 года, на сто первый день битвы за Верден германский Флот открытого моря покинул порт, а британский Гранд-Флит клюнул на приманку и стремительно вышел из Скапа-Флоу, чтобы встретить врага у берегов Дании. На «Сьюпербе» Уайзмен был назначен в дальномерный пост контролировать правильность расчетов. Ранним вечером «Сьюперб» дал несколько залпов по легкому крейсеру с расстояния тысячи ярдов, и было видно, как в средней части судна взметнулись языки пламени. Казалось бы, при таком эффективном попадании судну полагалось затонуть. Но нет, позже его видели целым и невредимым корабли, идущие сзади. Час спустя «Сьюперб» снова открыл огонь; третий и четвертый залпы угодили в цель, вражеский корабль загорелся и отвернул в сторону. Командир корабельной артиллерии, который мог видеть ход битвы собственными глазами, ставил расчеты Уайзмена под сомнение, но в дыму и тумане эскадры сражались почти вслепую, и приходилось полагаться на математику.
Если бы «Сьюперб» подбили, то подпалубные помещения, не имеющие задраиваемых переборок, затопило бы от носа до кормы, что отлично понимал Уайзмен. «Ниже палубы при попадании торпеды не уцелеет никто», – говорил он. Так что ему и его 732 товарищам по службе очень повезло, что корабль находился в самой середине построения флота и ни разу не попал под вражеский огонь, хотя между двумя огневыми столкновениями «Сьюперб» прошел совсем близко от останков флагмана «Инвинсибл» – одного из трех британских линейных крейсеров, потопленных в ходе Ютландского сражения
[73]. Люди, оказавшиеся в холодной воде, цеплялись за обломки, махали и кричали приближающимся судам. Но те двигались вперед на полной скорости, совершая грандиозный маневр с участием всего Гранд-Флита, так что уцелевших либо затягивало под проходящие корабли, либо они оставались барахтаться в кильватерных волнах. К тому времени как германский флот с наступлением темноты вышел из боя, потеряв лишь один из своих линейных крейсеров, погибло более шести тысяч британских моряков. В преддверии войны Британия опережала соперницу-Германию в гонке военно-морских вооружений, однако после Ютландского сражения глубокая убежденность в том, что «Британия правит морями», была поколеблена. Новости из Ютландии накануне отбытия Толкина во Францию существенно подорвали боевой дух.
Когда в понедельник на следующей неделе поезд с лондонского вокзала Чаринг-Кросс в час дня прибыл в Фолкстон, Толкин обнаружил, что тихий портовый городишко, памятный ему со времен лагеря кавалерии короля Эдуарда в 1912 году, разительно изменился. Сейчас он бурлил кипучей деятельностью, и гостиницы были битком набиты солдатами. Толкин переночевал в Фолкстоне, а на следующий день, 6 июня, поднялся на борт транспортного судна, и пароход под конвоем миноносца двинулся через Ла-Манш. Толкин смотрел, как над серой водой кружат морские птицы и как Англия – Одинокий остров его мифологии – постепенно теряется вдали.
В тот день во Франции, где-то вдали от побережья, Роб Гилсон делал зарисовку своего батальона – солдаты устроились на недолгий привал на обочине длинной, обсаженной деревьями дороги, а позади опускалось к горизонту желтое солнце. «Кембриджширцев» перебросили на юг, с фландрских низин в холмистую Пикардию, эту древнюю область, по которой петляла река Сомма. Где-то неподалеку находился и Смит. Кристоферу Уайзмену, в отличие от этих двоих, пришлось померзнуть: он уже вернулся в Скапа-Флоу и теперь повел отряд «нахалов» на Хой, самый высокий среди Оркнейских островов. Британское верховное командование постигла беда. Лорд Китченер, тот самый человек, чьи громкие лозунги поставили под ружье целое поколение, в тот день отбыл в Россию, и у самого выхода из бухты Скапа-Флоу его корабль подорвался на мине. Отряду под началом Уайзмена полагалось прочесать взморье в поисках секретных документов, которые могло выбросить на берег, но ничего так и не нашлось; «нахалам» было куда интереснее добывать яйца тупиков: к немалому ужасу Уайзмена, хойские утесы высотой под 200 футов их ничуть не пугали.
В Кале солдат, возвращающихся из отпуска, отправляли прямиком в их батальоны, но новобранцев отсылали в Этапль, где находилась основная база снабжения британских экспедиционных войск. Этапль – «Eat-apples» [Ешь-яблоки], как произносили название города малограмотные островные солдаты, – был сущей тюрьмой и славился своим карательным режимом. Среди прибрежных дюн и сосен за оградой в беспорядке разместились склады и палаточные лагеря, принадлежавшие дивизиям разных стран: британской, канадской, южноафриканской, австралийской и новозеландской. Толкина после перевода из учебного батальона на первую ночь разместили вместе с другими солдатами, направляющимися в 32-ю дивизию, к которой принадлежал 19-й батальон Ланкаширских фузилёров (в нем служил Дж. Б. Смит). Но оказалось, что это ошибка. На следующий день Толкина назначили в 25-ю дивизию и в 11-й батальон Ланкаширских фузилёров, который уже участвовал в жестокой и кровопролитной битве на хребте Вими. Возможно, назначение было связано с тем, что офицер связи 11-го батальона У. Г. Рейнолдс ждал повышения, будучи отмечен за исключительную доблесть и мужество при Вими; тем самым в батальоне образовалась вакансия. Но для Толкина это был тяжкий удар по давно лелеемым надеждам. Беда не приходит одна: вещмешок со всем недешевым содержимым, закупленным по совету Смита, потерялся при перевозке, и Толкину пришлось с нуля добывать все необходимое, включая раскладушку и спальник, совершенно необходимые для ночевок в холодной палатке – ведь июнь выдался небывало студеным.
