А старые добрые времена отодвигались все дальше в прошлое. Отец Роба ответил на соболезнующее письмо от Толкина известием о том, что Ральфа Пейтона тоже больше нет. У. Х. Пей тон, старший из братьев, некогда «партийный организатор» ЧКБО, был жив и здоров – он работал в Бирме, в Индийской гражданской службе, а вот «Малыш» погиб 22 июля. 1-й Бирмингемский батальон
[85], в составе которого сражались еще несколько «старых эдвардианцев», занимал позиции вдоль ряда укреплений на Сомме юго-восточнее Ла-Буассели. Как и Толкин, они не принимали участия в атаке 1 июля, но «Бирмингемцев» послали в бой сразу после наступления, начатого в День взятия Бастилии. Ральф, который к тому времени дослужился до лейтенанта и командовал пулеметчиками батальона, участвовал в ночном штурме между Высоким и Дельвильским лесами на возвышенности, заваленной трупами лошадей, убитых в ходе единственной кавалерийской атаки на Сомме.
1-й Бирмингемский батальон был почти весь уничтожен. История по тем временам обычная: атаку подготовили наспех, артиллерия не смогла подавить немецкую оборону. Почти двести человек погибло; тело Пейтона так и не нашли. Довольно застенчивый, нервозный острослов, некогда он взял на себя руководство дискуссионным клубом в школе короля Эдуарда после смерти Винсента Траута в 1912 году. На бирмингемских собраниях более широкого круга ЧКБО в магазине «Бэрроу», еще до «Лондонского совета», он, по словам Уайзмена, был «барровианцем-par-excellence»
[86].
«Дай Боже, чтобы вас осталось достаточно, дабы жизнь страны продолжалась, – проговорил Кэри Гилсон на ежегодном школьном Актовом дне, в конце июля 1916 года, почтив минутой молчания память сорока двух “старых эдвардианцев”, погибших за последние двенадцать месяцев. – Видит Бог, мы, старики “непризывного возраста”, охотно пошли бы на эту работенку вместо вас, юноши. Мы свое отыграли, очков набрали достаточно, можно бы уже и остановить игру»
[87]. Директор от всего сердца поблагодарил Толкина за сочувствие и сказал, что Роб завещал ему несколько книг и рисунков.
Кристофер Уайзмен написал Смиту о том, как он завидует его «частым встречам с Дж. Р.». Его письмо, по-видимому, поставило точку в споре о том, живо или мертво ЧКБО, и заслуживает того, чтобы процитировать его полностью, без сокращений. После смерти Гилсона Уайзмен задумался об истории их тесной группки:
Поначалу расплывчатое и чрезвычайно остроумное, оно затем восстает против Тминного Кексика и Бэрроуклофа и кристаллизуется в по-прежнему чрезвычайно остроумное, но не такое банальное ЧКБО. И наконец – война. Теперь мне кажется, что ЧКБО, скорее всего, обрело наибольшее величие на третьей стадии, но ощущало себя наиболее великим на первой. В те давние дни ни у кого из нас не было этого ужасного чувства, как мы слабы и хилы, никчемны и невыносимы. Не знаю, как далеко зашел тут Дж. Р., но открытие это крайне больно задело нас с тобой, и если мы не поостережемся, то ни о чем другом думать просто не сможем. С другой стороны, мы очень мало что делали, кроме как жили в постоянном напряжении, играли «Соперников», одевали римскую руину в штаны, дебатировали на латыни и гоняли чаи в библиотеке – и эти великие труды, в сравнении с нашими нынешними занятиями, обладали в высшей степени «надуманным» величием. В те дни мы стояли на голове – но нельзя же стоять на голове вечно. И все-таки я считаю, что мы по-прежнему обладаем этим преимуществом перед другими людьми: мы можем встать на голову, когда захотим.
Уайзмен, не на шутку обескураженный заявлением Толкина о том, что он больше не ощущает себя частью «маленького цельного сообщества», продолжал:
Что до меня – я знаю, что принадлежу к тесному кругу из трех человек. Внутри этого круга я обретаю подлинное, совершенно уникальное вдохновение… Так вот, для меня этого тесного круга вполне довольно. И это – ЧКБО. Не понимаю, какой такой цельностью должен обладать ЧКБО на данный момент. Возможно, мы избавились от множества нарочитых самообольщений, но я со своей стороны не вижу повода сомневаться, что наши усилия достигнут цели и завоюют награду, если мы готовы заплатить причитающуюся цену. Не вижу, с какой бы стати ЧКБО изменилось. Кто скажет, что мы менее цельны, чем прежде? А если и так, то каким образом цельность, что бы под ней ни подразумевалось, сказывается на величии ЧКБО? В давние дни мы, бывало, сидели, тесно прижавшись друг к другу, у огня, грелись и размышляли, что станем делать. Теперь мы стоим, припертые к стенке, и между тем несем какую-то чушь и задаемся вопросом, а не лучше ли всем нам подпирать отдельные стены. Роб продемонстрировал закалку нашей стали. Из того, что он обрел свою награду так рано, разве следует, что сталь недостаточно закалена?
Не надо думать, что Роб для меня ничего не значит. Он, пожалуй, значит для меня больше, чем для вас обоих. В темные времена тминнокексизма только он один и связывал меня с ЧКБО. Сдается мне, он видел, что такое ЧКБО на самом деле, куда лучше любого из нас. Не могу оценить, сколь многому я научился у Роба. Мне кажется, чему-то я научился и от вас с Дж. Р. – могло ли быть иначе? Но мы с Робом, а главным образом Роб, построили целые системы взглядов, которые теперь стали неотъемлемой составляющей моего отношения к почти любому вопросу… И я категорически и яростно отрицаю, что Роб никогда не понимал ЧКБО так хорошо, как мы с тобой или Дж. Р., – как ты заявил в одном из своих недавних писем. Он понимал его лучше, потому что лучше понимал Дж. Р. Однако, если только ты правильно передаешь мысли Дж. Р., я начинаю думать, что он-то как раз и понимал ЧКБО хуже, путая его с разными там прерафаэлитскими братствами и объединениями «старых эдвардианцев» под эгидой Уильяма Морриса, которые он изначально привел просто в качестве сравнения и которые, как я всегда считал и говорил, вообще не о том.
Как бы то ни было, я знаю, что я – ЧКБОвец; я намерен достичь величия и, если будет на то Божья воля, общественного признания в моей стране; в-третьих, какого бы величия я ни достиг, вы с Дж. Р. будете теснейшим образом в него вовлечены, потому что я не думаю, что смог бы добиться успеха без вас. Мне не кажется, что мы ныне идем к успеху без Роба; мы идем к успеху вместе с Робом. И никакая это не бессмыслица, хотя у нас нет повода считать, что Роб по-прежнему принадлежит к ЧКБО. Но, как мне кажется, есть что-то в том, что Церковь называет общением святых.
[88]
