Ен ничего не ответил, лишь улыбнулся в свои редкие седые усы и погладил свою редкую козлиную бородку.
Глава 24
Ярсгар опять не выспался. Когда он встал с циновки, выделенной настоятелем из своего запаса, то почувствовал, что тело словно колотили палкой всю ночь.
— Что такой кислый, ученик? — спросил Ориан, когда он влез в фургон для завтрака. — На, держи миску.
Ярсгар взял горячую миску какого-то варева, сделанного Орианом и разогретого магией, вяло поковырялся в ней ложкой.
— Что нос воротишь? — спросила Ардани, поглощая свою порцию со скоростью истребителя Древних. — Твое счастье, что не у монахов завтракаем.
— А что у монахов? — спросил Ярсгар.
— Горсточка риса и что-то мочевидное вроде еле-еле подкрашенного чая. И это на весь день.
— Что они, святым духом питаются, что-ли? — спросил Ярсгар.
— Ну по слухам, могут и им. Они культивируют работу с праной, проще — с Силой, которая позволяет им подолгу обходиться без воды и пищи, — сказал Ориан, облизывая ложку. — Так что диета у них так себе, не рекомендую.
— Понятно.
— Что такой кислый, ученик?
— Спал плохо, — отговорился Ярсгар.
— А вот нечего было расшаркиваться перед Еном, и экспериментировать с его средствами садомазохизма, точнее самомазохизма, — заметила Ардани. — Я вот великолепно выспалась на вашем матрасе.
— Я думал, зацепившись за ветку и вниз головой, — съязвил Ярсгар.
— Когда-нибудь я точно высосу тебе кровь, пацан, — пообещала Ардани. — Магистр, объясните своему ученику, что байки про вампиров не имеют под собой никакого основания!
— Ну кое-какое все-таки имеют, — Ориан отложил плошку. — Но к нашей миссии это не относится. Так что ешь, что дают — сегодня, я чувствую, у нас будет довольно напряженный день.
— Как будто другие у нас бывают, — сказал Ярсгар.
— Взялся за руль — не говори, что гуль, — сказал Ориан.
— А чего мы собственно ждем?
— Не чего, а кого, — Ориан показал через окошко фургона подходящего к ним настоятеля и его спутника, одетого, однако не в монашескую оранжевую хламиду, а во вполне себе приличный доспех. Правда, доспех был с угурским колоритом — с кожаным нагрудником, покрытым «чешуей дракона», остроконечном шлеме с бунчуком в навершии.
— Вот к нам и хозяева пожаловали, — Ориан, изворачиваясь, вылез из фургона и спрыгнул на землю.
— Мир вам, — поклонился подошедший Ен.
— И вам, — обозначил приветствие кивком Ориан, подавив желание спросить «Ну как?».
— Я принес то, что обещал, — настоятель достал мешок.
— Давайте, — протянул руку Ориан.
— Я как и говорил, делаю то, что обещал. Но я не обещал вам его дать, — хитро сощурился Ен.
— То есть? — опешил Ориан.
— Не будьте столь торопливы, — тот сделал жест рукой. — Спешка есть признак невежественности. Позвольте сначала представить своего спутника — мастера Ли.
Тяжеловооруженный спутник кивнул, держа расслабленную руку на эфесе меча. Но это впечатление явно было обманчивым — Ярсгар видел, что вроде бы расслабленный спутник во мгновение ока мог превратиться в разжатую пружину. Так милая мурлыкающая кошка внезапно могла превратиться в разьяренный клубок когтей и зубов. Тут же вроде расслабленная пластика больше подходила даже не кошке, а более крупному представителю его семейства.
— Мастер Ли — один из лучших мастеров боевых искусств Угура. И боевой маг.
— Это я вижу, — кивнул Ориан.
Ярсгар тоже видел красный глянцевый пузырь ауры с черноватым отливом.
— Он поедет с вами, — тоном, не терпящим никаких возражений, сказал Ен.
— Зачем? — Ориан обвел взглядом воина снизу вверх.
— Чтобы помочь вам справиться с Магуем.
— Мы вроде как бы об этом не договаривались, — скривился Ориан.
— Все договоры рано или поздно заключаются, а у одной из сторон всегда есть козыри. Такие есть у вас, но мой сильнее.
— Скажем так, у нас полная колода, а у вас всего один, — уточнил Ориан.
— Не сказал бы так. Вы не знаете окрестностей, не знаете обычаев, не имеете нужного артефакта. Да и выбраться отсюда просто так вы не сможете.
— Опять двадцать пять, — сердито вздохнул Ориан. — Напомни мне, ученик, сколько уже за последнее время нам угрожали, что не выпустят нас из так называемых гостей?
— Один раз точно, — скосил глаза на вампиршу Ярсгар, та ответила ему неприветливым взглядом.
— Ну судя по тому, что вы все-таки здесь, значит ваше благоразумие перевесило вашу раздражительность, — сказал Ен.
— Я просто не люблю, когда мне крутят яйца, говоря при этом, что это в моих же интересах, — зло сказал Ориан.
— А никто этого и не делает. Просто вы получаете в свою команду одного из лучших бойцов Империи. Подумайте сами — разве это не замечательно?
— Зависит от того, что он потребует взамен и в чем ваш интерес. Это ваш человек, и теперь я не смогу поворачиваться к нему спиной, не ожидая, что он всадит в меня меч, когда я отвернусь. Или он даст мне клятву полного вассального подчинения? Я большенький, и в сказки не верю.
— Я не даю клятв, никому и никогда, — хрипло сказал мастер Ли, злобно зыркнув на Ориана.
— Ну тогда разговор окончен… — ладонь Ориана приготовилась выхватить меч.
— Я дам клятву, — вступил между ними Ен. — Клянусь Предназначением, что мастер Ли никому из вас не причинит вреда и будет стоять на защите ваших интересов до конца миссии по устранению Могуя.
— Так не пойдет, мастер Ен. — Ориан отрицательно покачал головой. — А после миссии? Я требую полного подчинения мастера Ли до того момента, когда решу, что миссия выполнена. Я решу, а не он и не вы. Или мы все-таки попробуем вырваться отсюда, несмотря на одного из лучших фехтовальщиков Империи и стада монахов с палками.
— Если вы обещаете не использовать его там, где это может нанести урон его достоинству и чести, — сдался Ен.
— Стандартная вассальная клятва? — предложил Ориан.
— С оговоркой про использовании его только для миссии.
— Согласен, — вздохнул Ориан. — Итак?
Ен передал мешочек Ли.
— Артефакт будет храниться у мастера Ли до тех пор, пока вы не решите встретиться с Могуем и он вам не понадобится для работы. Тогда мастер Ли вам его передаст.
— Страхуетесь? — со злой усмешкой спросил Ориан.
— Да, — просто и без обиняков ответил Ен.
— Неужели вы думаете, что я способен обмануть вас?
— Я думаю лишь о том, что моя осторожность позволила мне дожить до почти пятиста лет, — сказал Ен. — И намерен пожить еще некоторое время, не мучаясь от последствий неверно принятых решений.
