– Тогда и я буду смотреть оттуда.
В тот же день в вестибюле «Бродмура» я встретила Вудро.
– Привет, мам! Меня запрягли в работу.
– Как это они ухитрились?
– Я недостаточно внимательно прочел свой контракт. Там, оказывается, написано «общественно-просветительские беседы на тему полета на Луну». Вот я и разъясняю массам, как устроен корабль, как он полетит и где на Луне лежат алмазы.
– А они лежат?
– После узнаешь. Иди-ка сюда на минутку. – Он увел меня из людного вестибюля в коридор рядом с парикмахерской. – Мам, если у тебя есть такое желание, то, думаю, у меня здесь достаточно веса, чтобы провести тебя в бункер смотреть запуск.
– А что, оттуда лучше всего видно?
– Да нет, пожалуй, хуже всего. И жара там будет точно в постели новобрачных летом, потому что кондиционирование не на высоте. Но это самое безопасное место, и соберутся все сливки. Государственные мужи. Партийные боссы. Главари мафии.
– Вудро, ты мне скажи: где не безопаснее всего, а лучше всего видно?
– Я бы поехал на гору Шайенн. Там рядом с зоопарком большая автостоянка. Идем обратно в вестибюль – я тебе кое-что покажу. – И Вудро показал мне на гигантском, четырех футов в диаметре, глобусе, от которого у меня слюнки потекли, трассу полета «Пионера».
– Почему же он идет не сразу вверх?
– Нет возможности. Корабль летит на восток, используя вращение Земли, и при этом сбрасывает лишние ступени. Пятая, нижняя ступень, самая большая, упадет в Канзасе.
– А вдруг она рухнет на бегущую магистраль?
– Тогда я запишусь в Иностранный легион
[159], следом за Бобом Костером и мистером Фергюсоном. Нет, мама, такого не случится. Мы находимся вот здесь, в пятидесяти милях южнее магистрали, а ступень упадет возле Додж-Сити, почти в ста милях южнее ее.
– А как же Додж-Сити?
– У пульта будет стоять человек, которого для того и наняли, чтобы он нажал на свою кнопку и отделил пятую ступень над незаселенной местностью. А если он ошибется, его привяжут к дереву, и дикие собаки разорвут его на куски. Не волнуйся, мам. Четвертая ступень упадет в воду недалеко от побережья Южной Каролины. Третья – в Атлантический океан, в самом узком месте между Южной Америкой и Африкой. Вторая – тоже в Атлантику, невдалеке от Кейптауна. Если она упадет слишком близко, нас обругают на африкаанс. Ну, а первая ступень – первая, если повезет, совершит посадку на Луне. А если Боб Костер ошибся, придется опять садиться за чертежную доску.
Ни для кого не новость, что «Пионер» стартовал по плану, и капитан Лесли Лекруа совершил посадку на Луне и благополучно вернулся. Я наблюдала за стартом с вершины горы Шайенн, с площадки у зоопарка, откуда открывался такой широкий, великолепный вид на восток, что казалось: стань на цыпочки – и увидишь Канзас-Сити.
Я рада, что мне довелось увидеть, как стартует большая ракета, – теперь они уже не встречаются: не знаю ни одной планеты ни в одной из патрулируемых вселенных, где бы ими еще пользовались. Слишком они дороги, слишком неэкономичны, слишком опасны.
Но до чего величественны!
Когда я добралась до места, уже стемнело. На востоке всходила полная луна. «Пионер», как сказал кто-то, стоял в семи милях от нас, но был ясно виден – высокий, горделивый, омываемый светом прожекторов.
Я взглянула на свой хронометр и навела бинокль на бункер. Над ним точно в срок вспыхнул огонь.
Потом вторая вспышка, распавшаяся на два огненных шара – красный и зеленый. Пять минут до старта.
Эти пять минут тянулись, будто целые полчаса. Я начала думать, что запуск не удался, и это причиняло мне невыносимую боль.
У основания корабля загорелось белое пламя, и он медленно, неохотно оторвался от земли… и пошел вверх, все быстрее и быстрее, вся окрестность на мили вокруг озарилась ярким солнечным светом!
Он шел вверх и вверх, словно стремясь прямо в зенит, отклоняясь к западу, – я подумала, что он сейчас упадет на нас…
…А потом свет померк, и мы увидели, что «солнце» у нас над головой движется на восток… превращаясь в яркую летучую звезду. От звезды что-то оторвалось, и голос по радио сказал: «Отделилась пятая ступень». Я вновь начала дышать.
До нас долетел звук. Сколько нужно секунд, чтобы звук прошел расстояние в семь миль? Я забыла – да и секунды в ту ночь были не такие, как обычно.
Это был «белый шум», почти нестерпимый даже на таком расстоянии. Он долго стоял в воздухе… а следом пришла воздушная волна, вихрь задирал юбки и опрокидывал стулья. Кто-то упал, выругался и сказал: «Да я на них в суд подам!»
Человек летел к Луне, сделав первый шаг к своему Единственному Дому.
Джордж умер в 1971 году, и еще при его жизни все их затраты были возмещены вплоть до цента, заработала катапульта на Пайкс-Пик, Луна-Сити стал растущим поселением с шестью сотнями жителей – среди них было более ста женщин, и на Луне уже рождались дети, а «Гарриман индастриз» процветала, как никогда. Думаю, Джордж умер счастливым.
Но мне до сих пор его не хватает.
Не знаю, был ли счастлив мистер Гарриман. Ему не нужны были биллионы – ему хотелось на Луну, а Дэниел Диксон лишил его этой возможности. В ходе сложных финансовых манипуляций, благодаря которым человек полетел на Луну, Диксон приобрел больше акций, чем было у Гарримана, и мистер Гарриман потерял руководство над «Гарриман индастриз».
А затем, путем лоббистских махинаций в Вашингтоне и ООН, дочернюю гарримановскую фирму «Спайсуэйс лимитед» назначили ведущей компанией в области космоплавания и приняли «Космический ограничительный акт», согласно которому только эта компания решала, кого допускать в космос, а кого нет. Мистера Гарримана, я слышала, отвели по состоянию здоровья. Что происходило за кулисами, я не знала: меня убрали из правления, когда компанию возглавил Диксон. Я не возражала – мистер Диксон мне не нравился.
В Бундоке, много веков спустя и шестьдесят с лишним лет назад по моему личному времени, мне довелось слушать одну кассету: «Мифы, легенды и традиции – романтические стороны истории». Одно предание, относившееся к временной линии Два, утверждало, что легендарный Д. Д. Гарриман много лет спустя, будучи глубоким стариком, забытым всеми, купил себе пиратский корабль и все-таки добрался до Луны, где и погиб при неудачной посадке. Зато это произошло на Луне, о которой он так мечтал
[160].
Я спросила Лазаруса, правда ли это. Он сказал, что не знает, «но все может быть. Видит бог, старик был упрям».
Надеюсь, что он добился своего.
