Теперь я был готов. Последнюю дверь в операционную я открыл ударом ноги, чтобы больше ни к чему не прикасаться, и она бесшумно закрылась за моей спиной. Я поприветствовал присутствующих. С моим появлением в операционной наступила тишина. Все знали, что я предпочитаю работать в атмосфере сосредоточенности. Некоторые коллеги постоянно шутят и болтают без умолку. У одного выдающегося хирурга из Баварии команда вскрывает сердца под настроение октоберфеста, и бурное веселье продолжается до тех пор, пока грудную клетку не зашивают. Я бы такого не потерпел. А поскольку здесь хирург я, то я и задаю тон. У меня в операционной всегда тихо. Мне нравится эта сосредоточенная тишина, которую прерывает лишь пиканье пульсометра и надувание аппарата искусственного дыхания, звяканье инструментов в лотке и гул электроножа. Я слышу, как мы все замираем, а потом, пройдя очередной сложный этап, делаем глубокий вдох.
Сестра в операционной одела меня, развернула передо мной халат, и я в него проскользнул. Вторая сестра встала за моей спиной и протянула мне завязки. Я взял их, крутанулся отрепетированным тысячи раз танцевально-хореографическим движением, завязал их спереди в узел и в заключение нырнул в протянутые перчатки. Пара поворотов, поправить тут и там – и я уже полностью одет в стерильную одежду. Чтобы прооперировать сердце пациента, свое я отключил. Нужно ли так делать? Смог бы я оперировать, будь все иначе, и вообще каково это – включить свое сердце? И как бы ощущал все это пациент? К какой половине человечества он относился? Где жила его самость – в сердце или в мозгу?
Операционная сестра протянула мне хирургическую пилу. Я ее включил.
Разноцветное нейронное шоу
В поисках сердца я снова и снова кружился вокруг одних и тех же вопросов – и это при том, что о происхождении чувств и мыслей вообще-то уже все известно. Они рождаются в голове, нейробиологи доказали это своими картинками, напоминающими современную живопись. Голова, мозг – это наша диспетчерская, наш босс. Наше тело зависит от мозга. Мозг управляет телом, а тело – это своего рода робот с центральным мозговым управлением. Мы привыкли к такому раскладу. Но является ли он современным с научной точки зрения? Против этого выступают многочисленные эзотерические публикации, которые представляют сердце центром всеведущей любви.
Перед нами два конкурирующих взгляда на человека. А между ними – читатель или читательница, которые зачастую не знают, являются ли они своим телом или имеют это тело, кто на самом деле говорит, когда они произносят: «Я», только голова или в том числе и сердце, и как обстоят дела с душой? Нередко говорящее «Я» или «Сам» ощущает себя как бы отделенным от тела или его высшим наставником [13]. «Я бы с удовольствием сделал и то, и это, но тело перечеркнуло все мои планы». Всюду царит заблуждение, что мы в шаге от того, чтобы расшифровать мозговой код, и свою лепту в это вносят прежде всего красивые разноцветные картинки с изображением мозга, которые уже давно публикуются не только в профессиональных журналах. И кто знает, возможно, в будущем люди будут показывать друг другу не только картинки УЗИ своих еще не рожденных детей, но и с гордостью демонстрировать снимки своего головного мозга.
В романе «Суббота» Иэна Макьюэна, в котором описывается жизнь нейрохирурга, я обнаружил три предложения о мозге, которые привели мои мысли к общему знаменателю. «Наука движется вперед, но никто еще не объяснил, каким образом килограммовая блямба мокрого мяса, надежно запертая в черепе, кодирует информацию, как хранит в себе опыт, воспоминания, желания и сны. <…> Но и тогда чудо останется чудом: никакие цифры не объяснят, как способно скопище нервных клеток создать чудесный внутренний кинотеатр, яркую иллюзию реальности, вращающуюся вокруг другой иллюзии – призрачного “я”». [14].
Способы визуализации в неврологии дают нам возможность делать цветные снимки мозга. Но действительно ли на них запечатлены чувства, мысли и намерения? Исследователи мозга восхищенно восклицают: «Вот!» и «Взгляните сюда!», как будто обнаружили знамена, на которых написано: «логическое мышление» или «любовь». На самом деле цвет в мозге ни в коей мере не является прямым показателем нервной активности, о чем часто умалчивается. Это, скорее, прямой показатель насыщенной кислородом крови, которая поставляется сюда из сердца. На снимках функциональной МРТ видно, как поток крови вспыхивает цветом, и человек делает вывод, что нервные клетки в этом месте мозга как раз искрят. Когда нам больно, свет вспыхивает в центре боли, а когда мы переживаем сильные эмоции – в центре чувств. Данный чудесный научный метод многое поведал нам о функции строительных элементов мозга. Однако часто на основании «свечения» делается ошибочный вывод, что в этом месте возникают эмоции, боль или что бы то ни было.
Немецкий психолог и нейробиолог Эрнст Пеппель подчеркивает, что некоторые ареалы мозга, например островок, загораются в зависимости от того, что изучается в данный момент – «эмоции, физическое состояние, внимательность, секс, вожделение, чувство времени или боль». То есть цветные снимки не несут той информационной нагрузки, на которую нам многие указывают. Этот метод является размытым и нечетким, а в одной из статей газеты Die Zeit даже говорится о «большом нейронном шоу». Вероятнее всего, внутренние переживания одновременно реализуются во многих объединенных в сеть локациях в мозге [15, 16]. Психиатр Томас Фукс так высказывается по этому поводу: «Вместе с тем совершенно неясно, как эти подфункции координируются и интегрируются в единое сознание» [17].
Возникает ли это сознание только в мозгу? Фукс – сторонник воплощения. Согласно этой теории, домом для чувств и разума является все тело целиком. Для того, чтобы они возникли, требуется организм и коммуникация с окружающим миром. Теория воплощения рассматривает всего человека, а не изолированно кровоснабжение определенных составных частей мозга. Благодаря своему отклику и подвижности, (все) тело выполняет роль средства эмоционального восприятия, находящегося в процессе постоянного обмена с окружающей средой [18].
Если вы ударитесь ступней о дверной порог, в первую очередь боль возникнет в большом пальце. Для того, чтобы прожить эту боль внутри, вам требуется тело с сердцем, нервными путями и мозгом. Следовательно, боль возникла не в вашем мозгу, но мозг знает, где у вас болит. Применив общий наркоз, эту боль в мозгу можно выключить. Однако можно использовать и местное обезболивание на пальце или прервать передачу импульса на уровне спинного мозга. Или привести в порядок дверной порог прежде, чем за него зацепится ваша нога.
Мозг не может чувствовать боль, у него нет болевых рецепторов. Головная боль – это тоже не доказательство чувствительности мозга к боли. За этим симптомом часто скрывается воспаление упаковки мозга, то есть мозговой оболочки, которая снабжена болевыми рецепторами. Мозг ориентируется на свои органы чувств, именно они предоставляют ему информацию о земной жизни. Некоторые из этих органов чувств уже давно известны, и их сигналы превращаются непосредственно в осознанное переживание: осязание, кожа, глаза, уши, орган равновесия, нос и вкус.
Но и внутри нас имеются органы чувств, и мы понимает, например, когда нам нужно в туалет или когда мы испытываем голод, потому что падает уровень сахара в крови. Томас Фукс тоже считает, что «…в одиночку мозг не испытывает вообще ничего <…>. Всегда есть весь человек целиком: это он замечает, размышляет, решает, вспоминает и так далее, а не один нейрон и не одно скопление молекул» [15].
