Сегодня и представить себе такое невозможно, но еще совсем недавно считалось, что мозг новорожденного не функционирует, что он еще не развит, то есть по сути пуст. Однако в момент появления на свет у Якоба столько же клеток мозга, сколько и у взрослого человека, то есть примерно 100 млрд. Однако на долю мозга приходится лишь четверть этого объема, потому что нервные волокна еще не изолированы и не соединены [82, 83]. То есть его мозг еще не полностью развит, думать и понимать с его помощью Якоб пока не умеет. Медики называют это состояние «без когнитивной функции».
Некоторые дети появляются на свет без головного мозга. Нейробиолог Бьорн Меркер описывает их жизнь в одной бесконечно занимательной научной работе под названием «Разум без головного мозга. Вызов для нейробиологов и медиков». Эти люди больны гидранэнцефалией и при этом находятся в сознании, то есть осознают, что происходит вокруг. Форма черепа остается нормальной, и отсутствия головного мозга поначалу даже не замечают. Ведь у таких людей имеется ствол головного мозга, и лишь спустя несколько месяцев становятся понятно, как тяжело они больны. Однако при хорошем уходе такие пациенты способны прожить годы и десятилетия. Эти люди, лишенные коры головного мозга, коммуницируют с окружающим миром очень простыми способами. Лучше всего у них получается выражать свои чувства. Они радуются, смеются, а если им что-то не нравится – плачут и грустят. Они бывают взбудоражены, порой любопытны, и у них есть любимая игрушка, словом, они в сознании, хотя и без головного мозга. Но у них есть сердце, есть чувства, и они умеют любить. Как же они любят, если у них нет мозговых извилин? Все больше ученых приходит к выводу, что первичное сознание произрастает на основе нервных импульсов, возникающих во всем теле, так называемых висцеральных сигналов, или висцеральной чувствительности. Ее источник располагается во всех клетках и органах и, разумеется, в сердце [3].
Почему Якоб помнит сердцебиение и голос своей мамы? Где базируется его понимание кода маминого сердца? В одиночку его незрелому мозгу было бы тяжело с этим справиться. Хотя некоторые ученые полагают, что строительные элементы мозга развиты настолько, что приводят к «возникновению» подобной элементарной формы сознания [84]. Это вызывает споры, но теперь коллеги смотрят на мозг и совершенно не замечают, что сердце полностью сформировано. Более того, сердце напрямую и в полном объеме отвечает за жизнь. У него имеется своя маленькая нервная система, и оно уже несколько недель коммуницирует с сердцем матери, задолго до того, как его мозг сумеет создать хотя бы одну мысль. Значит, сердце – это особый орган знания и сознания? На основании наблюдений за детьми без головного мозга и за осуществляемым посредством сердца общением новорожденных, мозг которых еще далек от зрелости, я считаю это «допустимым». Я бы назвал это сознание «сознанием сердца», а по-научному – кардиокогнитивным переживанием. Я вижу в этом нечто большее, чем дополнение ко всем известным теориям нейрокогнитивного сознания: сознание сердца является его источником!
Современное описание человека звучит так: нашим телом управляет мозг. Однако первым ударом сердца мозг не управляет, потому что к тому времени он еще не развился. Скорее, все наоборот. Сердце, способное функционировать и переносить кровь и питательные вещества, является предпосылкой для развития мозга. Когда сердце уже готово, на 8 неделе беременности начинается развитие коры головного мозга. Первые отдельно встречающиеся потоки ЭЭГ можно обнаружить в стволе головного мозга начиная с 12 недели беременности, а в полушариях коры головного мозга – с 20 недели. К этому моменту сердце уже полностью сформировано и используется для мониторинга эмбрионального развития (84-й день). С ростом нервной системы сердце становится первым полностью развитым органом, который отправляет свои сигналы первым клеткам мозга. В результате мозг буквально взрывается: 40 тыс. синапсов в секунду развиваются, начиная с 34 недели беременности [82, 85]. Значит, голос сердца вносит в развитие мозга огромный вклад. Лишь в нескольких местах на планете можно выполнить магнитоэнцефалографию эмбриона и измерить электромагнитные волны в этом крошечном мозге. Эти показатели также меняются с биением сердца матери [86, 87, 88].
Полагаю, в будущем нас ждут и другие научные сюрпризы на эту тему. Умный мозг не забывает голос сердца и не теряет с ним связи. «Бу-Бумм» нашего сердца – это не досадный посторонний шум, возникающий при закрытии сердечного клапана, и не звук для постановки диагноза с помощью аускультации, а наша первая колыбельная, первый голос и первый в жизни язык. Первое, что мы слышим, – это биение жизни. Следовательно, первое, что делают младенцы, – слушают сердце. Почему же так часто в процессе жизни мы утрачиваем это умение? Мозг растет, и эта способность вытесняется тем, что мы считаем «более высокой» когнитивной функцией мозга. Думать, планировать, действовать, совершать. Это чудесные способности, но взятые сами по себе, отдельно от сердца, они уводят нас все дальше от нас самих, от нашего истока и корней. Все дальше от того, кем мы являемся на самом деле.
Сердца знают больше, чем мы полагаем
Я с облегчением увидел ярко освещенное здание клиники, которое вынырнуло из-за последнего поворота. Я как раз записывал в протокол скорой помощи актуальные показатели Якоба, как вдруг он на секунду открыл глаза. Огромные, голубые. Он смотрел на меня, как на человека с другой планеты. Пронзительно. Без выражения. Но так, будто хотел заглянуть в самую мою суть. Затем снова закрыл глаза. Это был первый раз после его рождения, когда световые лучи коснулись его глаз. В материнской утробе по большей части темно. Новорожденные видят мир расплывчатым и в серых тонах и способны различать лишь те предметы, которые находятся в непосредственной близи от них. Главное, что они умеют чувствовать кожей, слышать сердцем и распознавать голоса близких людей. И как бы банально это ни звучало, самое важное для новорожденного – то, чего глазами он не увидит. Якоб представлял собой Чувство в чистом виде. Это можно сравнить с состоянием глубокой медитации. Говорят, у младенцев чистое сердце. Я убежден, что под этим имеется в виду свобода мыслей, суждений и воспоминаний.
Природа сознания – одна из величайших загадок вселенной. Иногда, когда мы не находим однозначных ответов, было бы полезно вернуться к источнику. Туда, с чего все началось, к нашему зачатию, к первым ударам сердца, к рождению и первым дням жизни. Именно там я обнаружил нежно сияющий клад, который благодаря твердости своих аргументов способен выдержать многие дискуссии. Сердце способно синхронизироваться с самого начала, едва человек появился, и мы можем быть в буквальном смысле одним сердцем. А когда одно сердце знает другое, это оказывает непосредственное влияние на наше сознание. Даже если человек родился без головного мозга. Что-то по-настоящему знать – не верить, не думать, а именно знать – можно только сердцем.
В клинике Якоба встречают несколько детских медсестер и врачей. Прежде чем передать им маленького короля в позолоченной мантии, я в последний раз слушаю его сердце. Бу-Бумм, Бу-Бумм, Бу-Бумм…
Сердце в инкубаторе
Есть случаи, которые я буду помнить всю жизнь. К ним относится и Якоб. Однако моим самым маленьким пациентом был не он, а Мария. У меня на родине ее бы назвали «зябликом». Она родилась на 25-й неделе беременности и весила всего 580 граммов. Ее сердце издавало шум поезда в тоннеле. Шш-Шш-Шш-Шш – как локомотивы в старых фильмах про Шерлока Холмса или паровой двигатель моего друга по играм Йохана, с которым я в детстве прошел сквозь огонь, воду и медные трубы. Он был сыном врача и обладал этим восхитительным предметом, которым я тоже страстно желал завладеть. К сожалению, нам разрешалось играть в него лишь тогда, когда папы Йохана не было дома. «Двигатель опасен и может взорваться», – то и дело предостерегали нас. Я ничего не хотел в жизни так сильно, как иметь собственный паровой двигатель. Но он стоил более сотни немецких марок, то есть очень дорого. Даже бабушка не могла исполнить мое шикарное желание, зато она всегда придумывала, как меня отвлечь и направить мои мысли в иное русло. «Идем со мной, я тебе кое-что покажу. Опять зяблики». В курятнике она отодвигала тяжелый засов и позволяла мне прошмыгнуть мимо ее длинной юбки в таинственный мир золотисто-желтых перьев на двух ножках с оранжевым клювом. Маленькие комочки плотно жались друг к другу и пребывали в постоянном движении. Над ними сияло солнце согревающей лампы, чтобы они не зябли, то есть не мерзли. Терморегуляция новорожденных цыплят и людей очень хрупка. Им непременно нужно тепло – лучше всего, если это будет тепло матери. Как продвинутая «куриная мамочка», моя бабушка «высиживала» яйца в инкубаторе и обогревала вылупившихся птенцов под лампой.
