Мозг реагирует на поступающие из сердца сигналы, а сигналы из сердца оказывают влияние на наше восприятие и решения. С каждым ударом датчики сердца проводят информацию дальше к мозгу и к неокортексу [125]. Если мозг на них отвечает, становится возможным обнаружить вызванные потенциалы сердцебиения – Heart beat evoked potentials. При этом речь идет об измеряемых изменениях определенных мозговых потоков в ответ на сообщения из сердца. Подобные измерения являются очень дорогостоящими и требуют наличия в высшей степени чувствительных технологий.
В рамках одного эксперимента испытуемым продемонстрировали слабый визуальный стимул – серо-белый узор с минимальным контрастом, находящимся на пороге оптического восприятия, то есть зачастую такие контрасты вообще осознанно не воспринимаются. Когда этот раздражитель демонстрировали испытуемому в той фазе, в которой мозг реагирует на сердцебиение, вероятность того, что он осознанно распознает это изображение, была значительно выше. Перед демонстрацией стимулов нельзя было на основании общей возбудимости мозга и разнообразных физических измеряемых величин тела предсказать, произойдет ли верное визуальное распознавание раздражителя. Опознав символ, испытуемые должны были нажать на кнопку. Авторы пришли к выводу, что сигналы, подаваемые сердцем мозгу, непосредственно влияют на наши решения и поведение.
Вдобавок к этому сигналы сердца передают в мозг информацию, которая влияет на прямую физиологическую остроту зрения. Если стимул опознавался, то становилось заметно, что этот активный процесс в мозгу оказывает на сердце обратное действие: после принятия решения оно замедлялось, как будто успокоившись.
В данном эксперименте заключена чарующая и простая элегантность. Стимул был нейтральным и представлял собой узор из серых и белых фрагментов с минимальным контрастом. Чувства или определенные ожидания не оказали на реакцию мозга на сердцебиение заметного воздействия. Мозг реагировал на сердцебиение спонтанно, иногда отвечая ему, а иногда нет. Мы не знаем, в каких случаях мозг реагирует на сердцебиение, в каких не реагирует и почему. В данный момент мы можем лишь предполагать. Как и насчет того, какое послание зашифровал в камне Микеланджело. Возможно, это был своего рода опыт, эксперимент, и зрачки в глазах Давида и его пятиметровый рост бросались в глаза лишь тем, у кого имелась связь с сердцем? Это вполне вероятно, поскольку актуальные исследования приходят к выводу, что в ситуациях, когда наш мозг более активно реагирует на сердцебиение, мы воспринимаем самих себя с большей интенсивностью, а также испытываем большее сочувствие к окружающим [127, 128]. Амплитуда, то есть сила вызванных потенциалов сердцебиения, снижается вследствие определенных болезней сердца и депрессий. Следовательно, можно допустить, что, если мозг пропускает мимо ушей голос сердца в виде его сигналов, это способствует развитию депрессий, а также сердечных заболеваний [129, 130].
Вероятно, это долгое время происходило и в нейробиологии. Поскольку мозговые волны, берущие свое начало в сердце, очень тонки и хрупки. На протяжении десятилетий считалось, что это шумовые помехи, как в радио с плохо настроенным передатчиком. Сегодня мы знаем, что это не радио плохо настроено, а наши прослушивающие устройства и измерительные аппараты слишком нечувствительные. В наши дни самые точные томографы показывают, что неопознанные шумы свидетельствуют о наличии высокоструктурированных сигналов тела, на которые мозг реагирует и которые оказывают воздействие на наше восприятие и решения. Эксперты в связи с вышеупомянутым исследованием сходятся во мнении: «Судя по всему, мозг относится к сердцу очень серьезно – значит, так следовало бы поступать и нам, ученым» [131]. Микеланджело обратил на это внимание уже 500 лет назад.
Шумовые помехи проникли в мое сознание. Звонил мобильный. Увидев номер, я сразу все понял. Мысли об отце сопровождали меня во время всего путешествия, а порой даже казалось, будто он стоит возле меня.
– Я произнесу речь на похоронах, – пообещал я маме.
Окончив разговор, я знал, что это будет не обычная надгробная речь. Я хотел говорить голосом своего сердца и чтобы мой взгляд стал взглядом Давида. Отец был каменщиком. Интересно, что бы он сказал, посмотрев на эту скульптуру? Он никогда не испытывал интереса «ни к чему такому», но при этом никогда не преуменьшал значения подобных вещей и никогда не ставил мне на пути преграды, а лишь поддерживал мое становление кирпичами, которые он складывал, и домами, которые строил. Лишь позднее я понял его отношение к жизни. И продемонстрировал это через 3 дня, когда произнес надгробную речь на самобытном и забавном швабском диалекте нашей родины. «Микеланджело изобразил бы его человеком, сжимающим в каменных ладонях сердце. Строить дома для других – таким был его способ выразить свою любовь». Мой отец и на это ничего не ответил; вероятно, он был слишком занят на том свете, поскольку «Строй, строй дома на века» – таков был девиз его жизни.
Сердце воина
Когда я вернулся к себе домой на берег Балтийского моря, я снял с полки десятикилограммовый талмуд о Микеланджело. Одна подруга подарила мне его ко дню защиты докторской диссертации. Мир искусства не обратил внимания на эту особенность зрачков, и о сердцах в глазах Давида я отыскал лишь несколько слов.
Зато я наткнулся в этой тяжеленной книге на спор между учеными о том, изобразил Микеланджело своего Давида до или после схватки с Голиафом [132]. Я считаю, что, глядя на скульптуру, можно думать и так, и этак, и в этом и заключается гениальность скульптора. Он придал белому мрамору сбалансированное состояние напряжения и расслабления, тем самым подойдя вплотную к сущности сердца. Скульптура изображает физически присутствующего, сосредоточенного Давида. Он мог выиграть этот неравный бой лишь в состоянии воина, которому перед боем удалось внутренне собраться. В момент сражения он был связан со своим сердцем и мозгом и открыт сигналам сердца. Это даровало ему силу и остроту зрения и позволило со всей мощью запустить в великана камень и попасть ему ровно между глаз. Там находится «третий глаз», который во многих духовных традициях считается энергетическим центром, воплощающим нашу способность к провидческой ясности и интуиции. В определенном смысле человека убивают, выключая эти качества. Человек, лишенный способности познавать, воспринимать и чувствовать интуитивно – внутренне мертв. Возможно, схватка уже миновала, и великан уже лежал у ног Давида. В его взгляде нет ни капли высокомерия, и он вовсе не кичится содеянным, напротив, это взгляд человека, который просто сделал то, что был должен. В глазах с сердцем воина читается сочувствие к побежденному и благодарность победителя к тем, кто оказал ему поддержку.
Коллективное сердце
Давид был чужаком, и он был слабее своего противника. Но было в нем что-то, что делало его непобедимым. Не только его сердце воина, но и сердца тех, кто был на его стороне, кто в него верил. Он мог положиться на свой народ, израильтян. Сердца способны синхронизироваться даже в опасных ситуациях и когда их разделяют большие расстояния. Это несколько лет назад продемонстрировали люди, которые в буквальном смысле пробежали сквозь огонь.
