Затем она узнала об одном методе, который помогал 50–70 % пациентов со схожими симптомами и, окрыленная надеждой, записалась на прием в кардиоцентр [149]. Там ей посоветовали операцию под названием катетерная абляция. Под местным наркозом и под рентгеноскопией к сердцу через кровеносные сосуды паха продвигают катетер. С помощью данного метода кардиологи прижигают ошибочные электрические сигналы в расположенных близко с сердцем легочных венах и предсердиях, и круговые возбуждения прерываются. Однако при этом сердце может получить серьезные повреждения, например могут образоваться препятствия для притока крови из легких, а в редких случаях возникают опасные кровотечения. Не исключено, что Кордуле понадобился бы кардиостимулятор, ведь могло быть нарушено хрупкое управление и постоянное приспособление скорости сердца через нервную систему, а также его коммуникация с мозгом и другими органами [23, 24]. Это как если бы мы перерезали телефонный кабель. Пациенту становится спокойнее, но и звонков он больше не получает.
– Я подумаю, – сказала она.
То же самое сделал и Ахим. Он был очень обеспокоен, и что-то внутри – возможно, его сердце – подсказывало, что есть в этих нарушениях сердечного ритма и его доля вины. Он хотел измениться и заверил Кордулу, что поддержит ее во всем. Он произнес это от всей души, и она ему поверила, но ее сердцебиение осталось к его словам глухо.
В последующие дни она переговорила о предстоящей операции со многими людьми. Тут, наконец, с ней познакомился я. Один мой друг рассказал о ее случае и попросил связаться с ней по телефону.
– Вы же знаете про сердце все. Что вы мне посоветуете? – спросила она у меня.
В ходе беседы я узнал, что в данный момент она возлагает большие надежды на гомеопатическое лечение. За нее взялась опытный врач широкого профиля, которая уже давно перешла на сторону гомеопатии. Об этом доктор Хербст заявила мне потом и лично: я позвонил ей, поскольку у нее находились все результаты анализов и медкарта пациентки. Врач произвела на меня впечатление серьезного и компетентного специалиста, и мне понравился ее диалект: «Что исцеляет, то и право», повторила она несколько раз.
На приеме госпожа Хербст долго слушала рассказы Кордулы и задавала ей много вопросов, чего до нее не сделал ни один врач. Она подробно расспросила ее о том, произошли ли в последнее время в жизни какие-нибудь серьезные изменения. Кордула разрыдалась и рассказала об изменах мужа.
Диагноз «фибрилляция предсердий» ставится почти так же часто, как и депрессия, и риск заболеть увеличивается с возрастом. Часто эти два патологических состояния возникают одновременно, и их даже стали называть социальной болезнью. На одном международном конгрессе кардиологов в прошлом году очень много говорилось о том, как сильно связано между собой здоровье мозга и сердца. Потому что не только мерцание предсердий приводит к депрессиям. Результаты современного исследования показывают, что бывает и наоборот: у депрессивных пациентов риск фибрилляции предсердий возрастает на 30 % [150, 151]. Доктор Хербст сказала мне, что она убеждена, что сумеет помочь Кордуле.
– Я уверена, что мое средство справится. Я не сомневаюсь, коллега, это сердце вам оперировать не придется.
Несколько лет назад я, услышав такое заявление, наверняка покачал бы головой. Но в последнее время я узнал много нового. «Что исцеляет, то и право», – на этой фразе врач со мной попрощалась.
Исцелить ритм
Я считаю, что исцеление – это очень большое и важное слово, но в медицине оно встречается крайне редко. В общем и целом под этим словом понимается восстановление физического и духовного здоровья или по крайней мере возвращение к исходному состоянию. Лечить сердца было моей профессией, но я оставлял довольно заметные шрамы. Кроме того, любая операция, конечно, может иметь значительные побочные эффекты, и сюда бы больше подошло понятие «ремонт». Иногда мне доводилось ремонтировать и сердечный ритм, поскольку мерцание предсердий никогда не приходит в одиночку, а часто сопровождается наличием дефектного сердечного клапана, который затем приходится ремонтировать на открытом сердце. В таких случаях я тоже пытался снова привести «в порядок» сильно нарушенный сердечный ритм. Так, как в случае с господином Лашеком.
Я заглянул в его вскрытую грудную клетку и прямо в его сердце. Оно спокойно лежало передо мной, аппарат жизнеобеспечения тихо гудел. Первым делом я отремонтировал его митральный клапан. Из всех клапанов я люблю его больше всего за его две створки в форме полумесяца, которые прилегают друг к другу, придавая ему сходство со смайликом. Если створки митрального клапана утрачивают свое правильное положение в кровотоке из-за изменений своей геометрии, клапан становится неплотным, и его улыбка потухает. С помощью множества разрезов и швов я придал створкам клапана новую форму. В дополнение я имплантировал кольцо, и у физиономии появилась внешняя рамка, давшая дополнительную опору. Конечно, это не косметическая хирургия, а жизненно важная, но вид у митрального клапана снова сделался приветливым. Чтобы проверить его плотность, я наполнил левый сердечный клапан стерильным физиологическим раствором и стал наблюдать, вытечет ли он в предсердие. Нет. Все плотно. Отлично.
Теперь я мог заняться мерцанием предсердий, закрыв определенные нервные соединения. Я чувствовал себя электриком, поскольку при фибрилляции предсердий сердце логичным образом производит короткие замыкания с осечками. С помощью аппарата, который выглядит как карандаш, я нажатием кнопки стал посылать высокочастотные радиоволны. Возникло тепло, и нервные пути осторожно разделились. Видеть их я не мог, они спрятаны в стенке сердца и очень хрупкие. Однако перед моим внутренним взором расстилалась карта сердца со всеми отмеченными нервными путями. В те места, где я визуализировал их линии, я направлял свой горячий карандаш. Я будто вырезал на старом дереве какой-нибудь символ. Мне бы хотелось, чтобы правда об этом сердце вытекла из него, как смола, но все, что я делал – оставлял шрамы, электрическим образом изолировавшие сердце от легочных вен.
Затем я зашил ушки сердца. Да, у сердца есть ушки. Так называются выпячивания предсердий, которые, если смотреть на них снаружи, напоминают два огромных уха. Именно они придают сердцу форму сердца, и в них образуется предсердный натрийуретический пептид, гормон, который также влияет на наше расслабление. Во время операции фибрилляций предсердий ушки сердца закрываются изнутри швами, потому что в противном случае там могут накопиться опасные сгустки крови. Иногда их сразу отрезают, поскольку мы предполагаем, что в ушках сердца сосредоточено особенно много нервных путей, задействованных в мерцании предсердий. Мне каждый раз становится немного жаль, ведь эти уши мне очень нравятся. Возможно, однажды мы узнаем, что благодаря им мы слышим больше, чем сегодня можем доказать. Не исключено, что так думали и древние анатомы, наградившие уши сердца этим названием. Закрыв их, я также зашил предсердие и запустил в сердце кровь. Через несколько секунд оно снова забилось, и, к моей величайшей радости, теперь сердце господина Лашека стучало в правильном ритме.
