Существует огромное количество длин световых волн, например рентгеновские лучи или радиоволны, которых мы не видим. Однако различные звуковые волны мы улавливаем, а некоторые животные слышат, видят и чуют гораздо больше или совсем иначе, чем люди. Перелетные птицы направляются в Африку, полагаясь на магнитное поле Земли, недостижимое для наших органов чувств. Китам, которые так же, как и мы, являются млекопитающими, это магнитное поле помогает найти дорогу в бескрайних океанах. Летучие мыши оснащены эхо-системой, и сигналы радаров – это их реальность, а черная картинка со множеством белых точек – мухами – означает для них сытую ночь. Собаки способны учуять колбасу задолго до того, как мы, люди, достанем ее из сумки. Их реальность оформлена иначе под воздействием высокочувствительного нюха, и они преимущественно живут в мире запахов.
Мы все это знаем и в процессе научных поисков истины расширяем реальность, добавляя в нее феномены, которые мы можем доказать, но не можем уловить нашими пятью органами чувств. Например, долгое время существовал научный консенсус о том, что мы состоим из мельчайших частиц, атомов. Модели атомов, их взаимодействие и соединение с молекулами отлично годятся для объяснения реального мира, хотя никто и никогда ни одного атома не видел. «Подобные модели мы тогда наделяем статусом действительности, или абсолютной истины», – писал Стивен Хокинг [154]. Модель атомарной действительности была разрушена почти 100 лет назад квантовой физикой, которая настаивает на том, что все состоит из мельчайших частиц. Однако элементарные частицы нельзя представить себе так, как мини-кубик LEGO или атом. Они намного меньше и ведут гермафродитное существование, то есть могут быть как частицей, так и световой волной. Элементарные частицы способны одновременно находиться в разных местах, разделенных миллионами световых лет, и вести себя «как призраки», как выразился Альберт Эйнштейн. Они так же сильно любят синхронизироваться, как маятниковые часы, но каким-то странным образом подмечают, когда за ними наблюдают. Тогда они четко обозначают, кто они такие – частицы или волны. Как из этой странной смеси получается макроскопическая материя, в том числе человеческий организм, сегодня, как и прежде, является предметом множества моделей действительности, теорий и дискуссий.
Хиггс сердца
В любом случае требуется Хиггс. В июле 2012 года в Центре ядерных исследований ЦЕРН (CERN) было доказано существование «частицы Бога», или «Хиггса». Британский физик Питер Хиггс уже в 1964 году предположил, что такая частица должна существовать, иначе бы во всей квантовой теории оставалась брешь. Все отнеслись к его идее со скепсисом, и поначалу его теорию никто не хотел публиковать. В 2013 году Питер Хиггс получил Нобелевскую премию в области физики. Хиггс для физиков – тяжеловес, поскольку это именно та частица, а вернее, поле, которого недоставало в модульной модели физики элементарных частиц и которое наделяет массой все остальные элементарные частицы.
С точки зрения квантовой физики все, что существует, связано между собой и пребывает в постоянном взаимодействии, постоянном обмене. Поэтому квантовый физик и лауреат альтернативной нобелевской премии Ганс-Петер Дюрр придерживается следующего мнения: «В сущности, материи не существует вовсе. Во всяком случае в привычном для нас смысле. Есть лишь структура связей, постоянное изменение, витальность. Нам трудно это представить. Первично лишь взаимодействие, связь, соединяющее без материальной основы. Можно назвать это духом. Что-то, что мы можем пережить спонтанно, но не способны ухватить. Материя и энергия появляются лишь вторично – в каком-то смысле в виде свернувшегося и замершего духа. По мнению Альберта Эйнштейна, материя является лишь истонченной формой энергии. В основе ее, однако, находится не еще более утонченная энергия, а явление совсем иного рода, а именно витальность, живость» [155].
Неужели эти точки зрения находятся далеко за гранью нашего представления и способности восприятия? Или же мы интуитивно чувствуем, что это может оказаться правдой? Однажды мне пришла в голову мысль, что и сердце является Хиггсом. Оно наполняет жизнью все остальные частицы. Или в сердце еще больше Хиггсов? Это поле, которое наделяет все остальные области любовью и истинностью и всеми качествами, которые мы интуитивно приписываем сердцу? Хиггс сердца мог бы стать элементарным кирпичиком в физике элементарных частиц человечества.
Большой взрыв сердца
На другом конце шкалы размеров еще более мелкой частицы, чем атом, а именно кванта, находится Вселенная, и мы считаем ее реальностью, появившейся 13,7 млрд лет назад из Большого взрыва. Мы верим в то, что в широком смысле слова состоим из звездной пыли – элементарных частиц. До Большого взрыва все являлось одним целым, все существование было сжато и втиснуто в одну крошечную точку. Это состояние также называется сингулярностью. После Большого взрыва вселенная стала расширяться.
Самой знаменитой теорией, касающейся этого вопроса, несомненно, является общая теория относительности Эйнштейна, исследующая пространство, время и гравитацию. Существуют также теории, согласно которым Большой взрыв не является началом всего, а что уже до него существовала Вселенная, которая сжалась до одной точки, а затем снова расширилась. Так выглядит квантово-гравитационная теория немецкого физика Мартина Бойовальда: по его мнению, Большой взрыв – это лишь фаза сжатия Вселенной между периодами расширения [156]. Его теория включает в себя не только мельчайшие частицы, из которых образуется материя, но и более неделимые атомы пространства. В сумме и очень упрощенно из этого получается сплетение пространства и времени, которое расширяется и снова сжимается. Как вечное сердцебиение Вселенной. У нашего маленького человеческого сердца, которое на протяжении всей жизни делает «Бу-Бумм», появился бы тогда старший брат: Большой взрыв. Все сущее следует вечному колеблющемуся ритму напряжения и расслабления, биению сердца и жизни.
Мыльные пузыри?
В мире самых мелких, элементарных частиц и квантовой физики гравитация не рассматривается. В обеих теориях Большого взрыва сила тяжести играет либо очень важную роль, либо никакой. Это означает, что «их никак нельзя увязать, и они обе одновременно не могут быть верны», как написал Стивен Хокинг в своей книге «Краткая история времени» [157].
Если мы вернемся в область Большого взрыва, то достигнем точки, в которой теория относительности и все физические законы теряют смысл. Другими словами, у нас есть две модели или теории действительности, которые позволяют все очень легко объяснить, но которые в конечном итоге друг другу противоречат. Поэтому современная физика тратит очень много энергии на развитие концепции, имеющей возможность связать теорию относительности с законами квантовой механики и действовать во время Большого взрыва или до него.
Самый распространенный вариант связать теорию относительности с квантовой физикой – это теория струн. Согласно ей, элементарные частицы больше не являются таковыми, становясь одномерными волокнами энергии (струнами), которые также способны создавать материю. На их основе может существовать бесконечное множество Вселенных. Эту модель называют теорией Мультивселенной. Если уж Вселенная бесконечна, то Мультивселенная – и подавно. Скорее всего, мы себе этого представить не сможем. Теоретически возможно, что наша Вселенная не только граничит с другими, но и находится внутри них, как один мыльный пузырь внутри другого. И что другие Вселенные находятся внутри нашей Вселенной и существуют параллельные миры. Единое целое – или истина, мы этого точно не знаем – существовало бы, согласно теории Мультивселенной, в 11-мерном пространстве [158].
