- Гееер… я хочу тебя…
Стоило мне только произнести эти слова, у Греховцева словно крышу срывает. Рыкнув, сгребает меня с подоконника и бросает на кровать. Отпружинивший матрас подкидывает меня вверх, отчего я начинаю смеяться.
- Сейчас тебе не до смеха будет, Коротышка. Береги трусы.
- Ой – ой! – пока Герман медленно на меня надвигается, я сама избавляюсь от одежды и, раскинув руки в стороны, наблюдаю, как стянув толстовку, он ложится рядом со мной на спину.
- Иди сюда, - шепчет, показывая рукой на свое лицо.
Я немного теряюсь. Не до конца понимаю, что именно он от меня требует.
- Хочешь, чтобы я тебя поцеловала?
Вместо ответа, Греховцев тянет меня на себя и вынуждает его оседлать. Но не на уровне паха, а на уровне его лица.
- Что?.. Нет! – выкрикиваю я, когда понимаю, что он хочет.
- Давай – давай…
Господи, пожалуйста, только не это. Я к этому не готова!
Продолжаю сопротивляться, но когда это помогало? Если Герман что-то задумал, остановить его сможет только конец Света. А его по прогнозам в ближайшее время не ожидается.
- Угомонись, я сказал! – рычит он, фиксируя мои бедра большими ладонями.
- Я не могу…
- Если тебя это успокоит, то я тоже буду делать это в первый раз.
- Правда?
- Только тебе, - подтверждает уже тише он.
Я делаю несколько глубоких вдохов, чем вызываю его улыбку и быстро киваю.
- Смотри мне в глаза, - просит Герман, перед тем, как коснуться меня языком.
Глава 23.1
Опираясь ладонями в матрас над головой Германа, я заставляю себя смотреть в его глаза. Хотя это чертовски трудная задача, потому что тело живет собственной жизнью. По венам течет раскаленная лава, бедра сводит судорогой.
Когда его язык принимается играть с чувствительным бугорком, я сдаюсь. Закрываю глаза и откидываю голову назад.
Мать вашу! Это нереально. Ничего подобного я никогда еще не чувствовала. Неземное наслаждение, приправленное щепоткой похоти и разврата.
Прогнувшись в пояснице, слегка двигаю бедрами навстречу движениям горячего языка. Неосознанно, а как того требует инстинкт.
- Ааа… - выдыхаю шумно, - Божжже…
Влажно причмокивая, Герман обхватывает клитор губами.
По телу проходит жаркая волна. Уронив голову на грудь, запускаю пальцы в его волосы. Встречаюсь с горящим взглядом и начинаю увязать густой трясине кайфа. Даже в такой позиции Герман смотрит на меня как хозяин положения. Как победитель и завоеватель.
Почувствовав, как кончик языка начинает давить на клитор, срываюсь в свободное падение. Ослепляя цветными вспышками, между ног взрывается фейерверк.
Я теряю контроль над своим телом и падаю вперед. Герман меня не держит, позволяет свалиться мешком и тут же переворачивает на спину.
Отдаленно слышу, бряцание пряжки ремня и звук разъезжающейся молнии, а уже в следующее мгновение меня растягивает его член. Закинув мои ноги себе на плечи, Герман сразу задает бешеный темп.
- Посмотри на меня, - хрипит на выдохе.
Я послушно гляжу в его глаза и чувствую, как меня засасывает в омут. Мой омут. Моя Вселенная. Мой Герман.
- Скажи, что любишь!
- Люблю. Так сильно люблю тебя, Герман, - шепчу сухими губами.
Впившись пальцами в мои бедра, он замирает на секунду, а затем начинает вколачиваться в меня с диким остервенением.
- Бл@ть – бл@ть – бл@ть!..
Падает сверху, как подкошенный, а я, обхватив его шею руками, начинаю, целовать любимое лицо.
- Обожаю… Люблю тебя… Герман, ты моя жизнь…
- А ты – моя… - отвечает глухо.
Утром встаю пораньше, чтобы проводить Германа на работу. Он, как обычные студенты, лето не проводит в тусовках и клубах, не валяется на пляжах и не жарит шашлыки на природе. Он работает в мэрии у своего отца специалистом по связям с общественностью. Ездит с ним на все встречи и даже пишет речи для выступлений.
Это его стихия. Ни малейшего сомнения, что будущее его будет связано с политикой. Его отец, Греховцев Дмитрий Андреевич, уже вступил в предвыборную гонку. Плакаты с изображением, так похожего на Германа, волевого лица, висят в каждом квартале нашего города, ролики с предвыборными лозунгами звучат из громкоговорителя в каждом торговом центре. Лозунгами, написанными моим Германом.
С утра он не особо разговорчив. Входит в кухню с хмурым лицом и, обняв меня со спины, зарывается носом в макушку.
- Доброе утро, - хихикаю смущенно, когда в мою поясницу тычется Герман – младший.
- Угу…
- Я оладьи испекла и кофе сварила. Будешь?
- Угу…
После завтрака он облачается в неизменную белую рубашку, коих я в его гардеробе насчитала не меньше дюжины, и темно-серые брюки. Я традиционно тянусь за поцелуем, а Греховцев, забравшись руками под шелковый халат, сжимает ягодицы своими ручищами.
- Вчера звонили из паспортного стола. Твой загранник готов. Съезди – получи.
- Так быстро? – восклицаю изумленно.
Я слышала, некоторые их по два – три месяца ждут, а после подачи моего заявления еще и двух недель не прошло. Герман невозмутимо пожимает плечами, но я-то понимаю, его волшебная фамилия творит чудеса.
Управившись с домашними делами, я еду в паспортный стол, чтобы получить свой паспорт, а затем, сфотографировав его, отправляю фото своему парню и, немного подумав, Полине тоже.
Уже через минуту Герман отвечает:
«Можно собираться на море»
А Поля требует поляну, говорит, без этого паспорт пролежит в столе ненужной корочкой.
На самом деле, примета ее бредовая, потому что загранник мне делался с конкретной целью. На последние десять дней лета Герман обещал увезти меня на море.
Море! Господи! Я увижу настоящее море! Белый песок и пальмы.
С тех пор, как он сообщил мне эту новость, каждый вечер в ожидании его возвращения с работы я провожу за изучением различных морских курортов. Любуюсь фото, читаю отзывы и представляю себя лежащей в шезлонге в купальнике.
На следующий день, после занятий английским, я еду в торговый центр. Мы договорились с Полиной, что она поможет мне с выбором пляжной одежды. Она говорит, что просто слитным купальником я не обойдусь. К нему прилагаются шляпка, сандалии, парео и пляжная сумка. Насмерть перепугав меня этим списком, подруга, к счастью, предложила свою помощь, от которой я и не подумала отказываться.
- Приветики! – Поля смачно целует мои щеки.
