Я отвечаю тем же, хотя, признаюсь, в первое время каждый раз от проявления ее чувств, столбенела. Сейчас привыкла и даже полюбила эту ее привычку лобызаться.
- Какой у нас бюджет? – интересуется деловито, подхватывая меня под локоток.
- Эмм… я не знаю…
- Это как?
- Думаю, на все хватит, - деньги, что переводит Герман на мою карту, еще ни разу не заканчивались.
- Щедрый у тебя парень, да?
- Щедрый, - подтверждаю я и замечаю, что мы приближаемся к нужному нам бутику.
- Познакомишь?
А вот это не надо. Не потому, что я ревную. Напротив, в его верности я уверена, как в своей собственной. Просто теперь мне предельно ясно, почему нужно держать язык за зубами. Привлечение излишнего внимания к семье Германа чревато провокациями в канун выборов. Я такую ответственность на себя брать не стану.
- Как-нибудь… - отвечаю уклончиво, увлекая ее к стеклянным дверям.
От попугайских расцветок рябит в глазах. Нахмурившись, я пытаюсь во всем этом многообразии увидеть то, что хотя бы отдаленно напоминало мои представления о купальниках.
- Вы какой цвет рассматриваете? – спрашивает меня консультант.
- Темно-синий или бордовый…
- Нет!!! – выкрикивают Поля с девушкой одновременно.
- Почему?
- Умоляю! – сложив руки в молитвенном жесте, стонет подруга, - не разбивай мне сердце!
Я озадаченно перевожу взгляд с Полины на продавца и обратно.
- Что не так?
- Тебе же не шестьдесят лет! – понижает она голос.
- Кхм… - подает голос консультант, - мне кажется, ваша подруга права. Эти цвета больше для возрастных женщин…
- Вот именно.
- К вашей коже и глазам отлично подойдет желтый или белый.
- Это не практично…
- Не слушайте ее, - перебивает Поля, - дайте нам примерить вот эти два купальника.
Смотрю в указанном ею направлении и едва не теряю дар речи. Даже под гипнозом меня не заставить назвать три треугольничка на нитках и две полоски в форме латинской буквы «V» купальниками.
- Это наряды для стриптиза, - пытаюсь скептично хмыкнуть.
- Боже, как хорошо, что я с тобой пошла, - бормочет подружка, подталкивая меня в сторону примерочных кабинок.
- Я это не надену!
- Раздевайся.
- Полина! – проговариваю строго, - я серьезно!
- Да ты примерь, тебя же никто не заставляет покупать…
Видимо, привлеченная нашим шипением, за занавеской появляется консультант.
- Девушка, примерьте, пожалуйста. У вас очень хорошая фигура.
- Да, у нее тело богини, - поддакивает ей Поля.
Поджимаю губы и указываю ей пальцем на выход.
- Выйди.
Глава 24.
Следующим утром я просыпаюсь в кровати одна. Так крепко спала, что даже не слышала, как ушел Герман. Со мной такое впервые.
Вспомнив, что он вытворял со мной ночью, хихикаю и зарываюсь лицом в одеяло. Греховцев, как это часто случается, пришел поздно и снова, сидя в кресле напротив кровати, глазел на меня спящую. Это у него уже превращается в привычку. Он говорит, что может вечно смотреть на огонь, воду и то, как я сплю в его кровати.
Вот бы еще знать, о чем он в такие моменты думает.
Позволяю себе понежиться в постели еще с полчаса, и только после этого встаю, чтобы принять душ и позавтракать.
Пролистывая очередную ленту чьих-то фото с пляжей Мальдив, представляю себя лежащей на песке в тех нарядах, которые все-таки уговорила вчера меня купить Полина.
Она оказалась права. В тех ниточках и треугольниках мое тело смотрится очень даже ничего. Хотя, я все равно надеюсь, что на пляже, кроме нас с Германом, никого не будет.
Сварив себе кофе, тонкими ломтиками нарезаю сыр для бутерброда, и отвлекаюсь на входящий на телефон.
Быстро пробежавшись глазами по набору цифр, понимаю, что раньше с этого номера мне не звонили. Наверное, снова реклама какого-нибудь салона или медицинского центра.
- Да?
Отвечают не сразу. Услышав в трубке деликатное покашливание, интуитивно напрягаюсь.
- Раиса? – спрашивает незнакомый мужской голос.
- Да…
Воздух отчего-то застревает в горле. Из чашки в моей руке расплескивается кофе.
- Раиса… меня зовут Николай Александров… - кружка со звоном падает на стол, горячий напиток обжигает колени, но боли я не чувствую, - я твой отец.
Вскакиваю на ноги и, рискуя переломать телефон пальцами, вжимаю его в ухо. Перед глазами плывут темные круги.
- Рая… алло, ты меня слышишь?
- Да… - выдавливаю сипло.
- Я бы хотел с тобой встретиться, - говорит хрипловатый мужской голос, - ты же не против?
- Да… вернее, нет… не против.
На том конце слышится короткий хмык.
- Может, тогда сегодня?
- Да.
- В четыре, в кафе «Бриз». Ты же свободна сегодня?
- Да, - хриплю в трубку, - я приду.
- Ну, тогда, до встречи?
- Да.
Барабанную перепонку раздражают короткие гудки, а я еще добрых десять минут не могу заставить себя оторвать телефон от уха.
Неужели, это правда?! Я действительно сейчас разговаривала со своим отцом?! Со своим родным биологическим отцом? Он устал ждать, когда я разыщу его, и решил сделать это сам?
Уронив руку с зажатым в ней смартфоном вдоль тела, вторую прижимаю ко рту и мешком падаю на стул.
Отец. Папа мой нашелся.
Давление в груди прорывает выросший в горле комок. Закрыв лицо ладошками, я громко плачу. Наверное, впервые в сознательной жизни, навзрыд и в голос. Плачу и смеюсь одновременно.
Кончилась черная полоса, да? Я не одинока больше? Не сирота детдомовская?
У меня Герман был, а теперь еще и папа будет!
Высмаркиваюсь в бумажную салфетку и растираю по лицу слезы, а затем, опомнившись, звоню Греховцеву. Он отвечает на втором гудке, словно держал телефон в руках и ждал моего звонка.
- Гер-ман!.. – всхлипываю я.
- Что случилось?!
- У меня отец нашелся!
- Отец? Как нашелся?
- Не знаю! Представляешь, он сам мне только что позвонил!
- И?..
- И предложил встретиться!
- А ты?
- А я согласилась! – издаю нервный смешок, - сегодня в четыре в «Бризе»!
