Боже… Матвей не смог мне дозвониться и поэтому приехал сюда. К горлу поднимается болезненный ком, а из глаз вновь бегут слезы. Кидаюсь к двери, пытаюсь найти ключ, который оставляла в замочной скважине, но его там нет.
Быстро включаю свет, шарю на полу и только спустя минуту понимаю, что это родители меня заперли.
– Мама!!! – кричу охрипшим голосом, ударяю в дверь ладонью, – Мама–а!!!
Бросаюсь к окну, открываю его и, высунувшись на половину, ору:
– Матвей!!!
Он вскидывает голову и, вдруг, улыбнувшись, подмигивает. Чувствую, что подбадривает, успокаивает.
– Закрой окно! – рычит мама.
– Открой дверь! – отвечаю тем же тоном.
– Аня, вывалишься! Закрой окно! – просит Матвей, – все нормально…
Я возвращаю туловище обратно в комнату и впиваюсь в него взглядом. Несмотря на яркий свет фар, мне плохо видно его лицо. Не получается рассмотреть мимику и выражение глаз. Но поза его не напряжена, и это позволяет мне выдохнуть, потому что меньше всего я хочу, чтобы мама запугала его.
Спустя десять минут переговоров, Матвей поднимает голову к моему окну, посылает воздушный поцелуй, а затем разворачивается, садится в машину и уезжает.
Глава 14.
Заснуть получается только на рассвете. Остаток ночи я провожу, рыдая в подушку, а утром просыпаюсь от ощущения, что кто–то гладит меня по волосам.
– Анюта… уже полдень…
– Наташа?
Рывком сажусь на кровати, оглядываюсь по сторонам и прячу лицо в ладонях, когда вспоминаю события вчерашнего дня.
– Я тебе покушать принесла. Голодная? – заботливо интересуется Наталья.
– Да, – выхватываю взглядом мой завтрак на прикроватной тумбочке, – мне запрещено выходить?
– Да, детка. Мама строго настрого запретила тебе покидать комнату.
Я утыкаюсь лицом в согнутые колени и всхлипываю.
– Ну–ну… перестань сырость разводить… – поглаживая мое плечо, негромко проговаривает женщина, – Ань, чего натворила–то?..
– С Давидом рассталась…
– Рассталась?.. – хмурится она, – из–за этого тебя наказали?!
– Нет, Наташ… – шепчу я, – я другого парня встретила…
– Когда успела?! Ты же вот на днях у Давида своего ночевала!.. – замирает, округляя глаза, в которых мелькает догадка – не у него, да?..
Я качаю отрицательно головой.
– Ой, батюшки… Кто же он?..
– Он… простой парень… Не из наших… понимаешь?..
– Бедный?..
– Да нет… – уклончиво отвечаю я, – из рабочих он… автомеханик…
– Вот почему Лариса Сергеевна такая сердитая с утра была…
– Она дома?
– Уехала… сказала, по делам… – притягивая за плечи, наклоняется к уху, словно нас могут подслушивать.
– А папа?
– Папа дома, телевизор в гостиной смотрит.
В голову приходит одна мысль, я обнимаю Наталью и жалобно заглядываю ей в глаза.
– Наташ, принеси мой телефон, а…
– Телефон? А где он?
– Я… я не знаю… Мама забрала…
– Ой, Анют, как же я тебе его достану–то?!
Ну, да, она, конечно, права. Вряд ли мать оставила его на видном месте, а заставлять Наталью обыскивать ее кабинет немыслимо. Если родительница узнает об этом, домработница пойдет под суд.
– Наташ, ты специально его не ищи, но, если вдруг, увидишь где, принеси. Хорошо? Мне только один звонок сделать…
– Хорошо…
Женщина, тяжело вздохнув, поднимается и указывает на запеканку головой.
– Ешь, а то остынет…
Аппетита у меня нет, даже несмотря на то, что вчера я осталась без ужина. Ковыляю в ванную и в ужасе застываю у зеркала…
Опираясь руками на раковину, вглядываюсь в свое отражение. Воспаленная кожа щек со следами от маминых пальцев, веки, напоминающие два вареника, нездоровый блеск глаз и размазанная по всему лицу косметика.
Быстро раздеваюсь и встаю под душ, а после заставляю себя съесть все, что принесла Наталья.
Сама она появляется в моей комнате часа через два после нашего утреннего разговора.
– Нет его нигде, – выговаривает она, будто запыхавшись, – везде посмотрела… спрятала, видно…
– Черт…
Меня накрывает безысходностью. Я совершенно не представляю, что мне делать. Если бы я знала номер Матвея наизусть, могла бы позвонить с телефона Натальи. Но с цифрами у меня всегда было не очень…
Женщина собирает посуду, и, пообещав, что скоро принесет обед, выходит из комнаты. И дверь при этом остается незапертой… Может, она и до этого меня не закрывала, а я в расстроенных чувствах и не заметила?..
Подхожу к окну и выглядываю во двор. На скамейке у входа в дом сидит Саша, наш водитель, но, насколько мне известно, Наталья кормит его на кухне после хозяйского обеда.
Решение приходит молниеносно. Я быстро достаю из шкафа дорожную сумку, собираю в нее самое необходимое. Документы, повседневную одежду, свой ноутбук и деньги, что хранились в маленькой шкатулке в самом укромном углу шкафа. Сумма небольшая, но совсем для меня сейчас не лишняя.
Упаковываю вещи и прячу сумку под кровать за минуту до того, как в комнату с подносом в руках вплывает Наталья.
– Куриный супчик, как ты любишь…
– Спасибо…
– Кушай скорей…
Сказав это, она садиться на кровать, всем своим видом показывая, что не собирается уходить, пока я все не доем.
– Мама вернулась? – спрашиваю я, отправляя в рот ложку супа.
– Нету ее… – ворчит женщина, – хлебом закусывай…
Сколько помню ее, всегда пытается накормить меня до отрыжки. Считает, что слишком худа, а мне ведь еще детей рожать…
– Иди, Наташ, тебе же еще Сашу кормить…
– Подождет, ничего с ним не сделается, и так морда скоро треснет от моей стряпни…
Я продолжаю есть суп, не забывая при этом про хлеб, а Наталья начинает елозить по покрывалу. Прочищает горло и разглаживает на коленях свой передник. Явно не терпится мне что–то рассказать.
– Что?..
– Анют… я тут ненароком разговор твоей мамы с папой подслушала… случайно, они утром говорили в кабинете, а я мимо проходила…
– И?.. Что ты услышала?.. – настораживаюсь я.
– Она сказала, что хочет тебя куда–то на все лето отправить…
– Куда?
– Я не знаю, но, по–моему, заграницу, потому что она просила папу найти твой загранпаспорт.
