Просыпаюсь резко. От вибрации телефона на тумбочке у кровати.
Это Матвей. Он всегда звонит мне в обеденный перерыв.
Переворачиваю его экраном к себе и морщусь от разочарования.
Мама.
Она знает мой номер и теперь звонит стабильно раз в два дня.
– Алло…
– Здравствуй, Анна… Я тебя разбудила?..
Наверное, поняла по голосу. Я прочищаю горло и принимаю сидячее положение.
– Ничего страшного, мам…
– Чем занимаешься? – интересуется она.
– Ничем… А ты?
– Я на работе. Только что закончилось заседание…
– Ну, да…
– Не хочешь на выходные домой приехать?
У меня екает сердце. Я хочу. Очень…
– Зачем?
– Просто побыть с нами, – ровным тоном говорит мама, – папа пожарит мясо… Неужели ты по нам не скучаешь?..
– Скучаю… – признаюсь я, – мама, а Матвей?.. Он тоже может приехать?..
В трубке повисает тишина. Уверена, он не поедет, потому что работает без выходных. Но я не теряю надежды, что однажды мама признает его в качестве зятя и отца будущего внука.
Примет мой выбор.
– Пусть приезжает, если хочет…
– Спасибо, я поговорю с ним.
– Ты приедешь? – нетерпеливо спрашивает мама, – я за тобой Сашу отправлю.
– Завтра… Завтра утром к десяти часам, хорошо?
– Хорошо. До завтра, дочь.
Чтобы скоротать время до вечера, я ухожу в парк и гуляю там до самого вечера. До тех пор, пока августовские сумерки не начинают проникать под тонкую кофту зябкой прохладой.
Матвей так и не позвонил. Наверное, дело выгорело, и теперь ему не до меня.
Придя домой, принимаю теплую ванну и сажусь его ждать на кухне. Ужин решаю не готовить. А смысл?.. Он почти никогда не ест, то, что я готовлю.
То сыт, то устал, то приходит ночью, когда я уже сплю…
Без пятнадцати двенадцать раздается звук открываемого дверного замка, и в прихожей загорается свет.
Я сижу в темной кухне и с замиранием сердца жду, когда он в нее войдет.
В прихожей слышится шорох, резкий удар по клавише включателя в комнате, быстрые шаги, и вот Матвей уже влетает в кухню.
– Аня! – помещение заливает яркий свет, и я с непривычки начинаю щурить глаза.
– Ты сегодня рано… – хриплым от долгого молчания голосом проговариваю я.
– Я думал, ты ушла!
– Куда?.. Куда мне идти, Матвей?..
Он порывисто преодолевает расстояние между нами и, встав передо мной на колени, прижимается к моему животу головой.
– Аня… прости…
Мои рецепторы улавливают запах алкоголя. Я обхватываю его лицо двумя ладонями и поднимаю к себе.
– Ты пьян?!
– Выпил немного…
– То есть, пока я здесь жду тебя и схожу с ума от одиночества, ты пьешь с друзьями?!
– У меня все получилось, Принцесса!.. – вдохновленно шепчет он, – мы заключили договор с таксистами!..
– Я рада, Матвей! Правда!!! Только зачем ты женился, если тебя не хватает на меня?!
– Скоро все изменится…
– Алла!.. – вырывается у меня, – Алла тоже сегодня с тобой праздновала?
– При чем здесь она?
Я отталкиваю его от себя и резко поднимаюсь на ноги. От долгого сидения совсем онемел копчик и затекли ноги. Даю себе несколько секунд на обретение равновесия и под напряженным взглядом Матвея иду в ванную.
Я не стала стирать футболку. Мне нужно было видеть его реакцию на прямую улику.
Когда возвращаюсь обратно, он стоит ко мне спиной у открытого холодильника.
– Матвей! – зову его и кладу футболку на стол.
Обернувшись, он подходит ближе и устремляет взгляд на свою одежду. Пятно замечает сразу. Дернувшийся кадык и заострившиеся черты лица говорят сами за себя.
– Что это?..
– Это помада, Матвей. Очевидно, той, кто вчера целовала тебя.
Он молчит. На меня не смотрит. Не опровергает и не подтверждает мои слова.
Каждая секунда режет по живому, как ножом. Мне хочется коснуться его, просить, чтобы не молчал, сказал, что–нибудь…
– Я не хочу такую семью… – начинаю говорить сбивчиво, – у нас ничего не получается…
– Я не знаю, откуда помада… Я, правда, не помню…
– Не знаешь?! – взрываюсь я, – не помнишь?!
Хватаю со стола футболку и швыряю ему в лицо.
– А вонь от ее духов тоже не знаешь, откуда?!
– Хватит орать, Аня! – рычит он, – не испытывай мое терпение!
Ловит одежду на лету, комкает и бросает в мусорное ведро.
– Если бы я хотел изменить тебе, сделал бы это так, чтобы ты никогда не узнала…
Не отдавая отчета в своих действиях, замахиваюсь и бью его по лицу. Он не успевает отреагировать. Замахиваюсь и бью второй раз.
Ладони горят от боли, но мне мало…
Сжимаю руки в кулаки, кидаюсь на него, нанося удары, куда придется.
– Ненавижу! Урод!!! Ненавижу тебя…
Матвей обхватывает меня поперек, прижимая руки к туловищу, и вдавливает бедрами в столешницу кухонного шкафа.
– Тихо! Успокоилась, я сказал!
– Отпусти, сволочь, – рыдая, выкрикиваю я, – не трогай меня!
– Аня! Успокойся!.. На меня смотри!..
– Да пошел ты!!!
– Прекрати истерику! Вспомни о ребенке!..
Я хватаю воздух ртом и обмякаю… Он сказал стоп – слово… Ребенок… Мне противопоказаны волнения.
– Отпусти, – сиплю на выдохе, – я успокоилась…
– Успокоилась?.. Тогда послушай меня… Я не изменяю тебе, ни с Аллой, ни с кем–то еще. Я понятия не имею, откуда там эта помада. Да, она терлась вчера весь день рядом и от нее пахло этими духами… так сильно, что провонял, наверное, не только я, но и все пацаны… – переводит дух и продолжает, – помню, что она поздравляла с новой сделкой… может, поцеловала в щеку… этого не помню… Как помада оказалась на футболке, я не знаю. Это все!
Матвей снимает с меня свои руки и отходит, а я молча иду в ванную, открываю дверь, чтобы зайти, и слышу:
– Не смей больше распускать руки… Ты не барыня, а я не холоп, которого можно безнаказанно хлестать по морде…
Скрываюсь в ванной, включаю воду и даю волю слезам. Стараюсь плакать тихо. Не хочу, чтобы он слышал.
Придет, начнет успокаивать. Не хочу этого… И видеть его тоже не хочу…
