– Я не верю…
– Теперь понятно, почему ты не стала нотариусом, а занимаешься всякой хе@ней!.. Потому что ты непроходимая дура!
Ну, все… Хватит!
Подрываюсь на ноги и, вложив в удар всю обиду, влепляю пощечину. Была или нет квартира, я разберусь. Но оскорблять себя не позволю.
Реакция Матвея себя ждать не заставляет. Молниеносно схватив за воротник жакета, он рывком подтягивает меня к своему лицу.
– Ду – ра…
– Пусти… – шиплю тихо, повиснув на его руке.
В нос ударяет запах его дыхания. Лимон и виски. Против воли опускаю взгляд на четко очерченные губы. Так близко…
– Я буду разговаривать только с твоим адвокатом.
Матвей не отпускает. Из–за разницы в росте я не вижу его глаз, но отчетливо слышу тяжелое дыхание. Он будто… нюхает мои волосы…
– Один вопрос… – проникает в ухо, – почему ты это сделала?..
– Забыл? Ты предал меня… изменил…
– Чего?! – он так резко отпускает меня, что я едва не падаю назад.
Не собираюсь выслушивать больше оскорбления, поэтому, достав из сумки телефон, быстро нахожу нужные файлы.
Фото и сообщения Аллы.
Да, я их сохранила. Пусть и никудышный, но я все–таки юрист.
– Вот, – протягиваю ему гаджет, – прости… рука дрогнула удалить эти милые фото…
Матвей забирает мой телефон и напряженно смотрит в экран. С моего места хорошо видно, как подсвеченное голубым светом его лицо, меняет свое выражение.
Двигает пальцем, листая дальше. Щурится, читая ее сообщения.
Становится ясно, он не знал, что Алла отправила мне эти фото. И, скорее всего, не думал, что я знаю о его измене.
– Хочешь сказать, из–за этой херни ты солгала мне про аборт?.. – тихо спрашивает он, гася экран телефона.
– Что мне оставалось делать?.. Я не хотела тебя больше видеть.
Тяжело сглотнув, Матвей устало трет переносицу. Он раздосадован и неприятно удивлен. Не пытается этого скрыть.
– Почему ты мне не рассказала?
– Зачем? Это ничего бы не изменило.
– Почему ты мне не рассказала?! – внезапно повышает голос, а я сильно вздрагиваю, – Аня?! Я же просил не делать преждевременных выводов!
Впервые он называет меня по имени. После того… Горло кольцует спазм. И его тон…
Отчаянный с болезненным надрывом.
– Какие преждевременные выводы, Матвей?.. – сдавленно шепчу я, – вы лежите голые в нашей кровати…
– И, тем не менее, я тебе не изменял!
– Ну, да…
– Я! Тебе! Не! Изменял! – резкое движение, и хрустальный бокал летит в стену.
Ошарашенно смотрю на мокрое пятно на дубовой панели и тысячи разлетевшихся по полу мелких осколков.
– Я пойду…
– Нет!
Поднявшись, начинаю пятиться к двери, но Матвей, догнавший в два шага, возвращает меня на стул.
– Не уйдешь, пока все не выясним!
– Нечего выяснять, Матвей… Вы переспали, потому что ты был пьян и, возможно, уже ничего не помнишь…
– Я все прекрасно помню! – едко скалится он, – все до последней сраной секунды!..
Не смея шелохнуться, растерянно наблюдаю, как Матвей набирает в своем телефоне чей–то номер.
– Кому ты звонишь?..
– Сейчас узнаешь…
Включив громкую связь, кладет айфон на стол передо мной, а сам, опираясь одной рукой в спинку моего стула, встает рядом. Настолько близко, что между его животом, спрятанным под тканью черной футболки и моим лицом считанные сантиметры.
На экране высвечивается имя его сестры. Долгие гудки бьют по натянутым в струны нервам.
Я не могу понять, зачем он ей звонит.
– Да, Моть! – разрезает тишину голос Эли.
Узнаю его сразу. Он почти не изменился, если не считать тональности. Голос приобрел женственную тягучесть.
– Привет, сестра.
– Здорово! У тебя что–то срочное?.. Я… эмм… немного занята…
– Срочное, – рубит он.
– Давай перезвоню через часок, а!..
Фоном долбит музыка, и раздаются командные выкрики, перемежающиеся звоном клаксонов.
– Опять гоняешь?!
– Нет… я здесь в качестве болельщика… – говорит Эля таким тоном, что даже мне очевидна ее ложь.
Все–таки, они очень похожи с Марго. Даже в полутонах.
– У меня к тебе вопрос, – проговаривает Матвей, склоняясь чуть ниже, – ты помнишь ту ночь, когда… Аня ушла от меня?
Я внутренне дергаюсь. Он думает, что я ушла тогда намеренно. Оставила кольцо на полке в прихожей и вернулась к родителям.
– Зачем тебе? – настораживается Эля, – ты пьян?
– Нет. Просто расскажи, что помнишь!..
– Ностальгия?.. – не унимается ее голос.
– Эля, бл@дь, рассказывай!
– О’кей! Только не нервничай... – звуки музыки становятся глуше, видимо, она отходит в сторону, чтобы было лучше слышно, – в тот вечер мы с Аллой пошли в какой–то крутой клуб, она там подцепила себе мужика… из–за него мы там проторчали всю ночь, но он ее все равно бортанул, ему его телка позвонила, и он свалил в туман…
– Ближе к делу…
– Сам просил, все, что помню!.. – возмущается она, – Алка напилась сильно, я не смогла ее там бросить. Дену звонить не стала, он на меня из–за байка еще злился… помнишь?..
– Да… продолжай…
– Ну, че продолжать?.. Притащила ее к тебе на хату, Аньки дома не оказалось… Ты на меня наорал, но все равно не выгнал, постелил нам на полу.
– Дальше?..
– Дальше ты и сам все знаешь…
– Говори!.. – тихо рычит Матвей, а я вся съеживаюсь, потому что нутром чувствую, что сейчас начнется самое интересное.
– Утром мы с Аллой проснулись, ты еще спал… Я ушла в душ, а… эта сука разделась догола, прыгнула к тебе в постель и стала делать селфи…
Меня как с обрыва сбрасывают. Я теряю точку опоры, лечу в пропасть на огромной скорости. Сердце подскакивает к горлу, а в животе создается вакуум.
Что такое она говорит?!
– Что было дальше? – как сквозь вату проникают в уши слова Матвея.
– Ты проснулся, когда я стала на нее кричать… – как ни в чем ни бывало продолжает Эля, говорит легко, будто только что не убила меня своим рассказом, – ну, и… вышвырнул ее за дверь, а меня… к отцу… Все?..
– Все.
– Так что случилось, Матвей?.. – после непродолжительной паузы обеспокоенно спрашивает его сестра. Догадывается, что не просто так он заставил ее озвучить свои воспоминания.
