В ноздри проникает его запах, отчего мне становится только хуже. Даже спрашивать не хочу, что он здесь делает. Сейчас мною руководит одно желание – поскорее отсюда свалить и забиться в темную нору.
Максим начинает просить прощения, Матвей пытается добиться от меня хоть одного слова, а я судорожно роюсь в сумке в поисках денег. Нахожу купюру, бросаю ее на стол и, соскочив, сломя голову, несусь на выход.
– Аня! – кричат дуэтом.
– Пошли вы оба!.. – рычу я и толкаю дверь от себя.
Бегу, не разбирая дороги, сталкиваясь со встречными прохожими, пока меня не хватают за локоть.
– Да стой же ты!
– Пусти, Матвей! Не прикасайся!..
– Пошли, я домой тебя отвезу.
– Иди к черту, Соболев! Не поеду с тобой никуда!
Обхватив мои плечи, разворачивает к себе лицом и грубо встряхивает.
– Успокоилась быстро!
От неожиданности замираю. У меня просто дар речи пропадает от его наглости.
Не дожидаясь, пока я приду в себя, бесцеремонно тащит к своему джипу и, открыв дверь, пихает на переднее сидение.
Оказавшись внутри теплого салона, я сдуваюсь.
Обхватываю плечи руками и отворачиваюсь к окну.
– Какого хрена ты ревела?.. – спрашивает Матвей, садясь в водительское кресло.
– Не твое дело… – глухо отвечаю я.
– Говори!!! – рявкает так, что у меня уши закладывает.
И я срываюсь. Сжимаюсь в комочек и начинаю в голос рыдать. Непрекращающиеся спазмы давят горло, отчего слезы льются бурным потоком, словно я не плакала лет десять.
– Аня…
На волосы опускается его теплая рука. Я начинаю мотать головой, чтоб не трогал. Не нужна мне его жалость…
– Он обидел тебя?..
– Он… он.. бросил меня–а..
Рука Матвея замирает, а затем рывком притягивает меня к своему плечу.
О, Боже…
Я утыкаюсь носом в белую рубашку, тяну в себя его запах. И пусть это всего лишь жалость, ради такого можно было расстаться с Максом.
Он глубоко дышит и продолжает гладить мои волосы. Затихнув, наслаждаюсь моментом. Наверное, больше он никогда не повторится, поэтому я хочу максимально его растянуть.
– Сильно любила его? – вибрирует в щеку голос Матвея.
– Нет… я однолюб…
Обеими ладонями поднимает мое зареванное лицо к себе, медленно скользит по нему глазами и останавливается на губах.
Да… Давай, Матвей, сделай это… пожалуйста… не отталкивай…
Словно прочитав мои мысли, склоняется и накрывает мои губы своими.
В этот момент в моей груди взрывается фейерверк. Я подаюсь вперед, кладу руки на его шею, и Матвей реагирует, немного склонив голову набок, углубляет поцелуй.
Я отвечаю, тихо стону ему в рот, когда наши языки начинают друг друга ласкать. С тихим рыком он вдавливается в меня, начинает действовать жестче, загребает пальцами пряди, тянет на себя.
Господи… Боже мой… Как я жила без этого?! Как дышала без него?! Без его вкуса, запаха...
Зарывшись пальцами в волосы на его затылке, двигаюсь ближе, но внезапно все прекращается.
– Нет.
– Матвей…
– Мы не должны, Аня…
Сняв с себя мои руки, усаживает обратно на пассажирское сидение. Сильно растирает руками лицо, дает себе минуту отдышаться и заводит машину.
Я больше ничего не говорю. Размазав по лицу слезы, вновь отворачиваюсь к окну.
Лежащий на панели его телефон начинает звонить.
Вероника.
Матвей, бросив на него взгляд, отключает звук и переворачивает его экраном вниз.
Зря он так с ней. Она же, наверное, волноваться будет.
– Ты ее любишь? – спрашиваю тихо.
– Она дорога мне… – отвечает не сразу.
Становится настолько больно, что, кажется, сама душа болит. Прикрыв глаза, откидываю голову на кожаную спинку сидения.
– Зачем тогда вернулся в ресторан?..
Он не отвечает. Сжав челюсти, молча ведет машину и вскоре останавливается у моего дома.
Не поблагодарив и не попрощавшись, выхожу из машины. Матвей не окликает, но и сразу не уезжает. Его джип еще пятнадцать минут стоит под окнами.
Накопившийся за последние недели недосып и шампанское делают свое дело. Приняв горячий душ, я моментально засыпаю.
Во сне вижу его. Моего Матвея, того с которым я была семь лет назад. Он, посмеиваясь, что–то говорит мне, слов я не разбираю. А затем, подойдя ближе, привлекает к себе.
Он горячий. Пахнет вкусно, машинной смазкой и самим собой. От этого коктейля низ живота наполняется тяжестью. Я быстро–быстро стягиваю с него футболку и принимаюсь покрывать поцелуями его кожу.
Матвей, шумно дыша, толкает меня назад, и вот мы уже вместе лежим на чем–то мягком. Неторопливо, не прерывая со мной зрительного контакта, стягивает по ногам мои трусики. А я, выгибаясь, хнычу и умоляю поторопиться.
Он не спешит, лениво улыбаясь, отрицательно качает головой, разводит мои бедра и начинает ласкать влажные складки средним пальцем.
Резко дернувшись от простреливающего наслаждения, прогибаясь в пояснице, я начинаю кончать и… просыпаюсь…
Сердце колотится, как сумасшедшее, отдаваясь пульсацией во всем теле. Особенно между ног. Прижав руку к промежности, сильно стискиваю бедра.
Ч–ч–ч–ерт… кончила во сне…
Перевернувшись на живот, вгрызаюсь в подушку зубами. Она еще с прошлой ночи не просохла, а я снова ее мочу.
И что дальше, Аня?.. Собираешься кончать от его ласк во сне, в то время, как Вероника будет кончать от него реального?
Лить слезы по ночам, и радушно встречать его, когда он будет приходить к Марго?..
Наблюдать за тем, как растут их дети по–тихому сходить с ума?..
Это меня ждет впереди?..
Нет. Я не хочу… С этим нужно что–то делать. Отвлечься, уехать куда–нибудь хоть на несколько дней. Пообщаться с другими людьми, набраться свежих впечатлений. Выбраться из Соболевской паутины.
Едва дожидаясь рассвета, встаю, чтобы приготовить завтрак. Я научилась. Статус матери–одиночки ко многому обязывает. И теперь сырники – мое коронное блюдо.
– Чего не спишь? – удивляется заспанная Наталья, накидывая поверх длиной хлопковой сорочки темно–зеленый халат.
– Выспалась…
– Ты вообще ложилась?..
– Да, – говорю, разминая творог вилкой, – я не поздно вчера вернулась…
– Я видела… в окно… – поджимает она губы, – с кем ты вернулась…
