Дочка моя. Сверкая Янкиными глазищами, тянется губешками к моей щеке.
Мягкий, вкусно пахнущий комочек счастья. Хочу еще сына с такими же глазами.
- Смотри-ка… - достаю из внутреннего кармана пальто бархатный мешочек, - я тебе подарок привез.
- Игрушку?
- Лучше…
Развязав тесемку, вынимаю золотую подвеску в виде кошки с сапфиром вместо глаза на золотой нитке.
- Киса?.. – выдыхает малышка, а у меня сердце замирает, - я люблю кисок.
Увидел ее, когда перед отъездом из Иркутска в ювелирку зашел. Не смог удержаться. Подарок для Яны лежит в том же кармане. Надеюсь, она даст мне возможность его подарить.
- Где мама?
- Ручки моет.
- А Альбина Алексеевна?
- Супчик варит.
- Беги к ней, я сейчас руки вымою и поиграю с тобой.
Оля убегает хвастать подарком, а я вхожу в ванную.
Яна тут, и она плачет. Стоит спиной к двери и смотрит на меня полными слез глазами через зеркало.
- Не подходи… - говорит твердо.
- Яна…
И что говорить?.. Ну, догнал ее, приехал, а слова какие подобрать?
«Все не так, как тебе кажется»… «Это не то, что ты подумала»?..
Так мы ведь не в кино.
- Яна, все не так…
Гениально, бл@дь.
Она включает воду и начинает мыть лицо, всем своим видом показывая, что слушать меня не собирается.
- Яна, ничего не было…
- Я знаю… извини, что помешала, - отзывается сипло.
Подхожу и обнимаю со спины. Прижимаю к себе, зарываясь лицом в волосы, затягиваюсь ее ароматом.
Ее волосы – теперь мой фетиш.
- Прекрати, Майкл.
- Нам надо поговорить, я все объясню…
- Мы не будем сейчас говорить.
- Пойдем в машину…
- Нет! Альбина Алексеевна и так задержалась. Если хочешь разговора, жди, когда Оля уснет.
- Хорошо… - у меня даже выдохнуть получается, - только, Яна, знай ничего не было и быть не могло… Это подстава.
Яна.
Подстава…
Это слово держит меня на плаву, не дает затеряться в буре отчаяния, не позволяет захлебнуться болью, что захлестывает черной волной.
Если это правда… Если все было спланировано его секретаршей, Майклу придется постараться, чтобы я в это поверила.
Ужинаем мы молча. Хорошо, что Оля, в силу возраста, не замечает моего состояния и повисшего между мной и ее отцом напряжения.
На Майкла стараюсь не смотреть. Он же, напротив, не сводит с меня хмурого взгляда.
- Не стоит делать ей такие дорогие подарки, - говорю, когда, поужинав, Оля убегает играть.
- Ей понравился…
- Мне тоже, Майкл. Но она для драгоценностей еще слишком мала. Она может ее потерять или порвать… Это же ребенок.
- Мне не жалко.
- Я буду надевать ей подвеску на праздники.
- Как скажешь…
После этого он уходит к дочке, а я остаюсь на кухне. Тяну время, вытирая каждую вилку насухо, а все потому, что не могу находиться с ним рядом.
Картина, как он склоняется над Александрой, сидящей на столе в откровенной позе, все еще стоит перед глазами. Аромат ее сладких духов все еще раздражает слизистую носа.
Сука. До чего же мерзкая особа!
Часы показывают девять, и я иду готовиться к вечернему купанию. Беру в комнате пижаму с розовыми хрюшками и заглядываю в гостиную.
- Малыш, пойдем купаться…
- Можно я? – спрашивает Майкл, на что я лишь пожимаю плечами.
- Если Оля не против…
Она не против. Наоборот, очень даже за.
Я стою у двери ванной, пока Майкл, следуя моим инструкциям, моет дочь. Она восторженно щебечет, знакомя его с каждой своей резиновой игрушкой, а он смотрит на нее с каким-то благоговейным трепетом, осторожно намыливает нежную кожу и смеется с ней, когда пенные брызги летят в лицо.
Если бы не боль в груди, как от автоматной очереди, я бы смеялась вместе с ними. От счастья.
Наконец, накупав Олю, Майкл заворачивает ее в махровое полотенце и несет в спальню.
- Я сам… - шепчет, проходя мимо меня.
Мне остается лишь отдать ему пижаму и показать, где лежит книжка со сказками.
Через двадцать минут, в течение которых я чуть не сгрызаю свои ногти до мяса, Майкл входит в кухню.
- Уснула? - спрашиваю шепотом.
- Уснула, - подходит, вынуждая вжаться поясницей в столешницу, - поговорим?..
- Говори…
- Ян, это было не то, что ты подумала.
Я сглатываю и отвожу взгляд. Мне было бы проще, если бы он не давил своей близостью. Не чувствую себя с ним на равных, когда он вот так возвышается надо мной.
- Не молчи, Яна…
- Что мне сказать?.. Что ты хочешь услышать? – желая отгородиться, складываю руки на груди, - что увидев вас в этой позе, подумала, что ты после работы подрабатываешь гинекологом?
- Упаси Боже…
- Ну а что?.. Я видела ее четыре раза, два из которых с раззявленной вагиной.
Надо мной раздается смешок.
- Тебе смешно?! – вскидываю на него глаза.
- А тебе?..
- Мне нет.
Он серьезнеет.
- Что ты почувствовала, когда увидела ту картину?
- Ничего хорошего.
- Скажи мне, - требует, глядя пристальным взглядом.
- И не подумаю.
Уворачиваюсь, пытаюсь пролезть между ним и столом. Не выходит. Поставив руки по обе стороны от меня, Майкл пресекает попытку бегства на корню.
- Тебе было больно?..
Было? Да у меня до сих пор в груди как будто нож проворачивается. Как представлю, чем могли закончиться их игрища, если бы я не вошла, все вокруг крушить охота… в щепки… в осколки… И орать в голос.
- Яна… скажи мне.
Закусив губу до легкого привкуса крови во рту, упрямо молчу.
- Или у тебя пусто внутри? Ни сердца, ни чувств… - я вздрагиваю, - ты живая, вообще?
- Что?..
- Скажи, почему ты молчишь?
- Я не собираюсь истерить, - проговариваю глухо, на одной ноте.
- Почему? Разве ты не живой человек? – звучит голос вкрадчиво, - разве ты не имеешь право чувствовать?.. Обижаться?.. Злиться?.. Ипытывать боль?.. Тебе когда-нибудь было больно, Яна?
