Мне ежедневно доставляют цветы и милые подарки, а еще Артем заказал фотосессию на фоне гирлянд из белых роз и зелени, где мы с ним позировали в белых одеждах и мило улыбались друг другу.
Он красивый до неприличия, иногда от его внешности захватывает дух. Но мозг продолжает мыслить трезво, и сердце не замирает. Я его не люблю.
Наступая каблуками на подол длинного голубого платья, я спускаюсь в гостиную — мой официальный жених ждет внизу и вертит на пальце брелок с ключом.
— Малая. Все никак не возьму в толк, когда ты успела стать такой красоткой? — скалится он и подставляет мне локоть.
Черный спортивный «Mersedes» медленно скользит по темным улицам. Тайком разглядываю профиль Артема и диву даюсь, почему соседнее сиденье занимаю именно я, а не очередная модель с умопомрачительными формами. Он круто выглядит в простой дизайнерской одежде, остроумно шутит и, не отрываясь, следит за дорогой.
Он с детства присутствует в моей жизни, но я его практически не знаю. Даже цвета глаз прямо сейчас припомнить не могу.
Мы заявляемся в клуб под ручку, а потом начинается привычная пьянка по всем правилам. Многочисленные друзья Женьки и Артема устраивают алкомарафон и надираются до чертиков, однако для меня он заказывает исключительно колу со льдом.
Наивный. Я быстро нашла общий язык с девушками из компании и, уходя с ними «попудрить носик», успела закинуть в себя семь шотов водки.
От алкоголя онемело лицо, стало резиновым, но иначе снести душные эротичные поцелуи Артема я бы не смогла.
Вечеринка набирает обороты, на меня уже ровным счетом никто не обращает внимания, и я выскальзываю из ВИП-зоны в общий зал.
На танцполе шумно и тесно, грохочут басы, пьяные тела в конвульсиях дергаются под музыку, сполохи света слепят глаза. Прислоняюсь к стене, по лицу течет пот и остатки стильного макияжа.
От поцелуев Артема хочется прополоскать рот. А лучше — сбежать ко всем чертям из этого клуба на северный полюс. К отношениям с ним я не готова. Пусть Женя меняет ориентацию и сам с ним спит!
Подбадриваю и раззадориваю себя, и настроение улучшается. Конечно, мой бунт — всего лишь буря в стакане и я никогда не пойду против отца, но выпитые шоты вдохновляют на глупости.
Мимо вразвалочку проходит высокий темноволосый парень в черном худи и узких джинсах. Его походка, силуэт, прическа и парфюм знакомы мне до одури. Глоток свежего воздуха, разряд тока, надвигающийся шторм.
Я хватаю его за плечи и разворачиваю к себе.
Харм. В дергающемся ультрафиолете его глаза сверкают как у ненормального, а из одной ноздри стекает тонкая струйка крови. Его губы разъезжаются в улыбке.
— Привет!
Я пихаю его кулаком в твердую грудь:
— Уведи меня отсюда! Прошу тебя.
— Что? — в недоумении переспрашивает он, силясь вспомнить, откуда может меня знать.
Это больно. Чертовски больно…
— Забудь. Я тоже рада тебя видеть. — Я собираюсь отвернуться и уйти, поставить на своей одержимости крест, но продолжаю накручивать на палец шнурок, свисающий с его капюшона. Харм покачивается и вдруг упирается лбом в мой лоб.
Слишком близко. Эти глаза слишком близко.
Пропасть.
Он просто играет со мной: если хочешь — прыгай.
Глава 13
Я отстраняюсь, Харм чертыхается и быстро стирает кровь. Эта неожиданная встреча не принесет мне ничего, кроме неприятностей, бессонных ночей и слез в подушку. Нужно немедленно возвращаться к Артему и его друзьям, но горячие пальцы Харма сжимаются на моем запястье, а дыхание обжигает ухо:
— Давай выйдем на воздух.
Он тащит меня через забитый людьми танцпол и просторный холл, налегает плечом на оклеенную афишами дверь, и по-осеннему холодная изморось бьет по разгоряченным щекам. Легкое платье, не рассчитанное на ночные прогулки, мгновенно липнет к мокрой спине, по коже пробегает озноб.
— Что случилось? — Харм встревоженно разглядывает мое лицо. — Набить кому-нибудь морду?
Он стягивает с себя худи, укрывает им мои голые плечи, и его тепло, сохраненное плотной тканью, покалывает кожу, словно электрический ток.
Я улыбаюсь, настроение вмиг возносится до небес.
— Нет, что ты! Не надо мордобоя. Просто тут очень скучно. Все такие тщеславные, фальшивые и тупые! — Я икаю и вворачиваю пару крепких эпитетов. — А я пришла сюда, чтобы веселиться!
Пульс грохочет в ушах, я смотрю на Харма, и в его потемневших глазах вспыхивает дьявольский огонек.
— Ну так пошли! — Он достает из кармана маленький сверток, выдавливает на ладонь розоватую таблетку и закидывает ее в рот. — Повеселимся так, что чертям станет тошно.
Его рука ложится на мою талию, в обнимку мы возвращаемся в адское нутро клуба. Я пьяна и готова идти за ним хоть на край света и ничуть не удивляюсь, когда он, расталкивая танцующих, направляется к столикам, притаившимся вдоль стен.
Быстрая композиция меняется на регги, толпа вокруг разделяется на парочки.
Харм смахивает с крайнего столика табличку «Зарезервировано», ловко запрыгивает на него, тянет меня за руку:
— Давай же! — И помогает взобраться на ограниченное пространство столешницы. В ужасе оглядываюсь — к нам бежит разъяренный охранник.
— Нас сейчас вышвырнут! — кричу я, но Харм ухмыляется, хватает меня за руки, притягивает к себе и крепко-крепко обнимает. В венах вскипает адреналин, ритм регги вступает в резонанс с ударами сердца, я задыхаюсь от восторга и ужаса.
Охранник просит нас покинуть помещение, Харм шарит в кармане джинсов и сует ему смятые оранжевые купюры — одну, вторую, третью… Сумма, непозволительная для бедного сироты, зато охранник тут же становится лояльным.
Происходящее порождает тысячу вопросов, но я ни о чем не спрашиваю — прижимаюсь к Харму, чувствую тяжесть рук на талии и двигаюсь в такт песне, следуя за его движениями.
Уют и покой. Свобода и юность. Космос и вечность. И безграничное счастье. Я вцепилась в них изо всех сил и крепко держу.
Медляк заканчивается, мы слезаем со столика, но не разжимаем объятий — стоим посреди хаоса и диких плясок и молча пялимся друг на друга.
Через месяц я не вспомню о шикарных подарках Артема, но этот момент буду помнить всю жизнь. Я уверена.
Харм наклоняется, проводит губами по моей шее и вдруг присасывается к коже чуть ниже мочки.
Мне смешно, приятно и щекотно, сознание мутнеет от его близости и умопомрачительного парфюма. Пол под подошвами вибрирует от басов, а грудь Харма под черной футболкой — от стука сердца и смеха.
Шея нестерпимо зудит, я тоже хохочу как больная. Вынуждаю Харма оторваться от увлекательного занятия и вижу, что в его глазах стоят слезы. Он абсолютно счастлив.
