— Давно не виделись, чувак. Как там Лондон? — Харм проходит к столу, повыше задирает рукава худи, падает на пустой стул и нагло смотрит на моего брата. На его левой руке — от запястья до локтя — белеет эластичный бинт. Я до последнего надеялась, что информаторы Никиаса ошиблись, но — увы…
Харм наконец вспоминает и обо мне — поднимает голову и как бы невзначай предлагает:
— А, Ника… Как насчет того, чтобы еще раз прокатиться на моем члене? — И скалится, как мудак.
Вспыхиваю и теряю дар речи, тщетно пытаясь понять правила игры. Что он творит?.. Извинившись, Артем спешно выводит свою девушку из зала и прикрывает дверь.
— Так это он, что ли??? — Женя заходится кашлем. — Это твой типа парень?
— Да, это Даня… — киваю, силясь врубиться в происходящее, но ничего не получается.
Харм улыбается еще шире, отпивает прямо из горлышка дорогое вино и вальяжно откидывается на спинку стула.
— Ты зачем с ним связалась?!! — орет брат. — Ты совсем с дуба рухнула, Ника?
— Да брось, чувак. Ну было и было… — Харм хватает со стола стопку салфеток, комкает и накрывает ими нос. — Танцы на столе, исполнение тупых желаний, конфетти у ЗАГСа, жаркий секс на комоде в прихожей… — С каждым его словом лицо Жени багровеет, а в моей груди разрастается дыра. — Потом я переметнулся к ее богатенькой подруге — она меня больше устраивала. Но Ника все равно меня простила. — Он оборачивается и подмигивает мне. — Ведь я такой о*уенный, да? Осталось обрюхатить ее и бросить, и тогда она шагнет с крыши. Спасибо за действенный рецепт, чувак.
Точно: он под наркотой и совершенно невменяем — рассказывает моему старшему брату всю мою подноготную, и я должна его заткнуть. Прямо сейчас.
— Эй, Харм! — Я открываю рот, чтобы сказать, что в одном из пунктов он таки ошибся, и я уже залетела, но Женя под столом больно давит на мою ногу тяжеленным ботинком:
— Ты не поняла? Это же брат той суки! Молчи! Ничего не говори этому выродку!
В мозгах воцаряется пустота, пальцы немеют, я чувствую приближение обморока.
…Та девушка на фото — Маша. А ее несчастный младший брат… это… Даня. Вот откуда потрясающее сходство. Судорожно выстраиваю логические цепочки и, чтобы остаться в сознании, снова и снова, до синяков, щипаю тонкую кожу на руке.
Она была бедной, раздавленной, несчастной… Мой брат плохо с ней обошелся, и она умерла. А теперь Харм, тот самый мальчик, что захлебывался кровью от горя… он…
— Ну что? Вот я тебе и отомстил, чувак. — Харм весело смеется. — Твой папаша сел, твоя сестра потеряла все: статус, дом, деньги, подругу, парня, и осталась одна. Ты тоже в Лондоне долго не протянешь — скоро заложишь свои часики… — Он швыряет окровавленные салфетки на пол, подается вперед, прищуривается и шипит: — Я же обещал, что свалю тебя? Получай. Жри, сука. Не благодари.
Он резко отодвигает стул, встает, забирает одежду и, хлопнув дверью, выходит.
От шока колышутся стены, уплывает пол, взрывается мозг.
Танцы на столе… Исполнение желаний… Конфетти… Секс в прихожей… Все это проделывал мой брат с его сестрой, а Харм воссоздал и испытал на мне все детали адского плана?..
Как только он появился в поле зрения, мой мир начал рушиться. Отец в тюрьме. Разлад с подругой. Расставание с парнем. Нищета. Одиночество. Тупик.
Весь кошмар случился со мной с его легкой руки!
«…I wanna become Harm for you…» — его тату не имеет ничего общего с романтикой. Это манифест маньяка.
Ему было плевать на всех — он не видел ничего, кроме мести. Играл людьми. Ломал их. Шел по головам.
«Сволочь, ты просчитался только в одном. Меня ты не сломал!..»
Я вскакиваю и, сшибая стулья, выбегаю в темный коридор. Нагоняю ублюдка у холла, хватаю за рукав и резко разворачиваю — он держит под носом окровавленный платок и усмехается:
— На этом все. Могу напоследок накурить, хорошенько ублажить или признаться в любви. Или от чего ты там еще тащишься?
Я размахиваюсь и бью его кулаком по смазливой роже.
Вкладываю в удар всю боль, отчаяние и гнев, но слышу хруст своих костяшек. Он отшатывается, трет скулу и сплевывает на пол кровь.
— Чтоб ты сдох, подонок! — шепчу я, но он остается безмятежным:
— Я как раз работаю над этим.
Глава 35
Он уходит, но ноги несут меня за ним — по темному холлу, по обледенелым ступеням, по рыхлому снегу… Не обернувшись, он скрывается за углом, и вокруг и внутри меня воцаряется пустота.
Рука горит от удара, глаза жгут слезы, в висках разгорается мигрень.
Он лишил меня всего, разрушил привычный уклад вещей и стал центром мира — болезненно, невыносимо ярким. Он столько раз заставлял меня верить в лучшее и отнимал эту веру. Он унизил меня, втоптал в грязь и просто ушел…
Я покачиваюсь под порывами ледяного ветра и реву навзрыд.
Невозможно жить без надежды. Невозможно даже сделать вдох…
Снег падает с мутного неба, тонкая ткань в мелкий цветочек липнет к коже, но холода я не чувствую — только боль. Обжигающую боль в груди и ноющую — в костяшках.
Я обещала ему простить все, что бы он ни сделал, и сейчас как никогда близка к этому.
Мой брат оказался чудовищем — он не раскаивается, не признает вины и не считает свой поступок ужасным. Отец сделал все, чтобы брат не понес ответственности за преступление, попутно сломав жизнь человеку, честно исполнявшему свой долг.
У них были деньги и власть, но не было сострадания, совести и чести.
Им всегда было плевать даже на меня…
Подонок, перешагнувший через людскую жизнь и облеченный властью человек, позволивший ему безнаказанно гулять на свободе… Одинокий сломленный мальчишка пошел войной именно на них. А я случайно оказалась в стане врага.
Он сломал декорации благополучия, но не сломал меня — прошлое осталось в прошлом, я прерву цепочку зла и никогда не стану мстить.
Я прощаю ему причиненное горе. И понимаю мотивы — калекой его сделала страшная неизбывная боль.
Неподалеку взрывается салют, слышатся радостные крики, звон курантов и поздравления.
Плечи укрывает куртка, пахнущая дорогим тяжелым парфюмом, брат встает передо мной, настойчиво разворачивает обратно к ступеням и отводит в клуб.
— С Новым годом! — Он усаживает меня на диван, наливает в фужер игристое вино, выпивает до дна и принимается расхаживать из угла в угол. — Вот это сюрприз… Я ведь говорил: ты понятия не имеешь, сколько вокруг шакалов, которые так и норовят… Да не плачь ты! Только вдумайся во все, что он сказал. Он посадил нашего отца, оставил тебя без дома, а меня — без финансовой поддержки. Он специально над тобой издевался — по-твоему, и это не аргумент? Сколько дерьма в голове у парня, сколько глупости, сколько бесстрашия. Артем эту гниду на ремни порежет…
