Внимание машинально останавливается на горке книг со странно знакомым оформлением, сваленной под столом.
Учебники. Похоже, ему только предстоит выпускной класс.
На меня обрушивается реальность. Хорошо бы отсюда свалить поскорее, пока чувство стыда не выжгло душу без остатка.
В коридоре несколько мгновений не могу вспомнить направление и наугад подаюсь вправо. Все верно: впереди маячит входная дверь, но на пути к ней я пробегаю мимо кухни. Харм сидит на подоконнике и выдыхает в летнее утро белый дым.
— Уже покидаешь меня? — подает он голос, и я вздрагиваю.
— Да… тебе, наверное, нужно на работу?
— Сегодня — нет. Так что я в твоем распоряжении. — Он нагло на меня смотрит. Куда делся понимающий мальчик, проникший мне под кожу, его искренний смех и пронзительные слова? Передо мной снова предстает нищий дворник с манией величия.
Топчусь на месте и судорожно соображаю, как отшить его, чтобы ни ему ни себе не оставить иллюзий. Решение приходит быстро.
— Харм, скажи, пожалуйста, сколько тебе лет? — требую я тоном строгой училки.
Он смеется и бросает в форточку окурок:
— Ночью тебя это не волновало…
— Пожалуйста, ответь! — продолжаю настаивать, хотя под его цепким взглядом трудно не дать слабину.
— Семнадцать. Расслабься, мне уже можно…
Он ухмыляется, и эту скользкую ухмылку хочется стереть с его губ любым способом, а бездонные глаза обжигают ледяным равнодушием. В них вызов, холодная насмешка, но ничего больше. Тепло в моей душе заливает мутная вода. Все его вчерашние разговоры — банальный развод.
— Ты же еще ребенок, черт бы тебя побрал!.. — припечатываю я и с превеликим облегчением вылетаю из убогой квартиры.
Глава 6
— То есть ты прямо сейчас ждешь меня в кафетерии у торгового центра? — хрипло возмущается Катя. — А ты в курсе, что я всего час назад легла спать?
— Катюнь, пожалуйста! Мне кажется, что я схожу с ума! — шепчу я, прикрывая ладонью смартфон. — Вчера перед сном я вышла подышать свежим воздухом и нарвалась на очень занятного типа. Я все тебе расскажу!
Катя любит быть в курсе личной жизни других и не может пропустить сенсацию.
— Оставайся там, — шумно вздыхает она. — Сейчас буду.
Ежусь, дергаюсь и ловлю на себе подозрительные взгляды еще толком не проснувшихся официантов — я ворвалась сюда сразу после открытия, чем нехило их разозлила.
Дерьмовый кофе обжигает глотку, у меня зудит душа, зудит тело, скинни натирают живот, будто внезапно уменьшились в размере, или это я чересчур растолстела.
Харм… Дьявольское отродье. Его душа темна, история жизни покрыта мраком, цинизм непомерен, глаза прекрасны, а губы…
— Мне нужен не кофе! Мне нужна водка! — в отчаянии рычу я, но из-за кассы отвечают:
— Спиртное только с одиннадцати.
Вспыхиваю от стыда и собственной тупой никчемности. Ничего не было, но даже почти невинные развлечения сегодняшней ночи вывели меня из строя настолько, что понадобилась скорая помощь в лице бывалой Кати — мне нужно узнать, как она морально справляется с последствиями случайных связей, и попытаться успокоиться.
Дискомфорт внизу живота превращается в нестерпимое жжение. С грохотом отодвигаю стул и через весь зал бегу в туалет.
В дамской комнате расстегиваю пояс и молнию на скинни, и вдруг обнаруживаю под ней приклеенный пластырем слой пищевой пленки.
Какого хрена?!
Чертыхаюсь, быстро отдираю пластырь и пленку и различаю на коже черную надпись. Татуировка…
Не может быть. Когда он успел?
Неужели я лежала в такой глубокой коме, что даже не почувствовала, как Харм ее набивал?
Поддерживая руками джинсы, подпрыгиваю к зеркалу, приподнимаюсь на цыпочки и, прищурившись, пытаюсь разобрать в отражении перевернутые буквы.
«I»… «w»… «a»… «I wanna become Harm for you»*
Ох, блин!..
Перед глазами взвиваются разноцветные звездочки, в голове гудит.
Я плюю на палец, тру надпись до покраснения — она жутко болит, но не стирается.
Каким же надо быть моральным уродом, чтобы сотворить такое?
Эта надпись может стать большой проблемой, если Артем увидит ее.
Из шока и оцепенения меня выводит вибрация телефона. Катя уже здесь, и я, натыкаясь на столики и сшибая стулья, спешу к ней.
***
— Дворник? Уличный музыкант? — Катя в ступоре в десятый раз за минуту заправляет за уши короткие светлые волосы. — Но это так на тебя не похоже!
— Ты не знаешь главного! Он… в школе учится!
Катя открывает рот, но не находит слов и забывает его закрыть. Похоже, мне удалось ее поразить.
Я вскидываю руки:
— Эй, ты его даже не видела! Он вполне тянет на взрослого! — пытаюсь оправдываться, хотя глубину своего падения в полной мере осознаю.
— Ты была пьяной? Почему ты вообще пошла к нему? — Катя презрительно поднимает бровь, и я винюсь:
— Видимо, он умеет отключать мозги… И еще. Он набил мне татушку.
— Ч-чего?.. — заикается Катя. — Ты с ума сошла? Какую?
Заливаюсь краской, разглядываю трещины на пластиковой столешнице и мямлю:
— Написал, что типа хочет меня испортить… Как думаешь, Артем сможет это принять?
— Ты дура?!! Почему ты разрешила придурку это сделать? — вопит Катя, и официанты переглядываются.
— В том-то и дело. Я просто спала и ничего не почувствовала! Он вообще очень странный…
Кажется, Катя тоже впадает в глубокий в шок:
— Он чем-то тебя накачал. Маньяк. Тату можно перекрыть другим рисунком, но с ним встречаться больше не советую. Лучше скажи: что-то еще случилось?
— Уверена, ничего не было, — отрезаю я. Катя никогда не узнает, что он сам не захотел продолжать.
— Ты еще легко отделалась! — вздыхает она.
Меня трясет. Я глушу уже третий стакан кофе, что, естественно, никак не способствует успокоению, и сама уже верю, что Харм — поехавший маньяк, желавший моей смерти, а не обычная самодовольная сволочь с хреновым чувством юмора.
— Эй, Ника, послушай. — Катя перехватывает мой бегающий взгляд и посылает мне лучи позитива. — Не переживай. Я тоже сто раз нарывалась на неадекватов. Сколько у тебя шансов снова его увидеть, если не пытаться намеренно сделать это?
— Думаю, немного…
— Просто не ходи больше по тем местам, где он машет метлой или побирается, и ты его никогда не встретишь. В такой ситуации это будет разумным. Вспомни ту жуткую историю про твоего брата и его сумасшедшую преследовательницу… Вот до такого ситуацию уж точно доводить не стоит.
