Я не знаю, чем это закончится. Не думаю. Не могу думать. Уверен, что и святоша мало что сейчас соображает. На все сто отдается неуемному урагану эмоций.
Такие уж мы. Суждено нам друг друга любить или покалечить, сделаем то и другое на совесть. И здесь уже нас никто не остановит.
Со знакомым гулом вырубается электричество, и мы с Титовой, словно застигнутые на месте преступления воришки, буквально отлетаем друг от друга. Точнее, я отлетаю, а Машка – с дурной силой дергается вверх по кровати. Слышу, как головой к изголовью прикладывается.
– Черт… – единственное, что звучит между нами.
Больше не произносим ни слова. И без того слишком много сегодня наговорили, а после – наделали…
Эмоции продолжают колошматить тело и душу, даже когда перебираюсь на свою кровать.
Машка… Моя Титова… Моя…
Она отвечала… Мы целовались… Она рядом… Она так близко…
Вкус ее и запах до сих пор ощущаю.
Хочу еще. Хочу еще больше. Хочу.
Как теперь тушить это пожарище? Как?
Это же Титова.
Завтра нам с ней предстоит смотреть друг другу в глаза. А через какое-то время, надеюсь, уже скоро, смотреть в глаза матерям и отцам.
Полный пиздец…
Глава 14
Мария
Этой ночью мне некогда бояться. Слишком много отвлекающих факторов. И все они внутри меня. Оголтелые эмоции: незнакомые, жгучие, бурные… Они переполняют. Бьются в груди, словно плененные птицы.
Он меня целовал. Не могу прекратить об этом думать. О своих таких странных и таких ошеломительных ощущениях.
Это ведь мой Ярик…
Зачем он это сделал?
Почему я так отреагировала? Зачем укусила его? Зачем спровоцировала? Что со всем этим теперь делать? Как прекратить воспроизводить все детали непродолжительного момента? Мой Ярик… Его вкус. Его запах. Тяжесть его тела. Тепло кожи. Все вмешалось и поразило меня, как неведомая смертоносная хворь. Да, я прокручиваю и прокручиваю эти воспоминания. И горю внутри. Лицо пылает. Спина и грудь покрываются испариной.
Так не должно быть.
Темнота гудит и вращается, словно я перебрала с алкоголем. Хоть я ни грамма не пила. Я… старательно вглядываюсь в царящий вокруг нас мрак. Прислушиваюсь к дыханию Яра. Спит? Не могу понять. Дыхание чуть громче, чем обычно, но ровное и глубокое. Наверное, уснул.
Мне тоже нужно. Нельзя мусолить произошедшее, растирая в порошок мозги. Ничего такого в этом нет… Просто у Градского такая натура… Он круглосуточно возбужден. Постоянно говорит о сексе. Следовательно, и думает чаще всего о нем. Так совпало. Так случилось.
Конечно же, он умеет хорошо целоваться.
Пытаюсь воспринимать это спокойно. Вот только стоит воскресить напряженные секунды нашей близости, тело простреливает судорогой. По коже разбегаются мурахи. Я шумно и рвано вздыхаю, постфактум надеясь, что Яр все же спит и не слышит.
Это просто поцелуй. Он так всех целует. Я должна об этом забыть.
Его вкус. Его запах. Тяжесть тела. Тепло кожи.
Это ничего не значит. Я должна забыть.
Завтра буду вести себя как обычно. Если только Градский не станет меня дразнить. А он может… Как после того дня, когда мы вдвоем гостили в деревне у его деда с бабкой. На сельской дискотеке местные угостили Ярика каким-то забористым самопальным бухлом. Парень он крепкий, редко напивается. Тогда тоже сначала все шло нормально. Мы много танцевали, шутили и смеялись. После дискотеки прогулялись к речке. Мне даже удалось утихомирить разгоряченного Яра не лезть в воду. Но дома, когда мы уже ложились спать, он вдруг прямо передо мной скинул всю свою одежду вместе с бельем. Меня такой шок разбил, не сразу сообразила отвернуться.
Именно над этим Ярик потешается уже несколько месяцев.
Яркое искусственное освещение, как назло, высветило все до мельчайших деталей. Я до сих пор помню, какой он без одежды. И меня, конечно же, смущает. Особенно, когда он припоминает и дразнит.
А теперь еще и поцелуй… В груди все дрожит и пульсирует. Сердце тарабанит, как безумное. Низ живота наливается густым и томительным теплом.
Что же мне со всем этим делать? Почему так нестерпимо сильно хочется потрогать себя там?
Засыпая, буквально проваливаюсь в мир странных сновидений. В них мы с Яриком то целуемся, то отчаянно деремся…
– Не понимаю, почему ты злишься на меня? При чем здесь я? Масюков сам же поцеловал!
Стою в его комнате и по каким-то причинам чувствую необходимость оправдываться. После вечеринки я целую ночь ворочалась, а не спала. Едва дождалась более-менее приличного времени для утреннего визита. По факту могла бы и перед зарей заявиться. Ни тетя Ника, ни дядя Сережа слова бы не сказали. Но наверняка бы призадумались, что между нами что-то не так. А Яр и без того по моей вине со сбитыми костяшками. Знаю, что будет отстранен от тренировок в спортивной секции, пока не заживет. Такое уже случалось не единожды.
– Это я уже слышал. Завязывай, – отмахивается и отворачивается.
Но я-то вижу, насколько он напряжен и зол. Не хочу, чтобы обижался на меня. Переживаю это слишком болезненно. Как и Ярик… У нас с ним будто что-то ценное отняли. А что, уловить не могу… Вот мы стоим вроде как всегда рядом, но между нами огромная пропасть.
– Хорошо. Давай поиграем в приставку, – предлагаю я, уповая на то, что в процессе напряжение исчезнет. – Что ты хочешь? Можем в твою любимую сыграть…
– Не хочу ничего. Иди домой.
От неожиданности вздрагиваю. Отшатываюсь, словно от удара. Впервые Градский меня прогоняет.
– Но почему? Ты обижаешься? Что изменилось?
– Ничего не изменилось. Просто уйди.
– Не делай так… Не обижай меня… Яр… Ярик…
– Просто уйди, на хрен!
– Почему ты так обращаешься со мной? – ответно на крик срываюсь, на эмоциях забывая о том, что где-то внизу находится тетя Ника.
– Сама нарываешься! Сказал, пошла отсюда, на хрен! Проваливай!
Это так обидно, так больно…
– Это потому, что тебя отстранили? Так я не просила никого колошматить! Ты сам, ненормальный, чуть что – кулаками машешь…
– Да, бл*дь, конечно! Сам! Просто от не х*й делать! В следующий раз не стану. Пусть тебя засасывают, лапают, трахают… Ты же этого хочешь! Вперед! Мне по хрен!
От такой грубости задыхаюсь. Изумленно таращу на Яра глаза, пока слезы не подступают. Смаргивая противное жжение, ощущаю, как влага по горячим щекам скатывается.
