– Еще, Яричек… Сейчас, сейчас… Нет, подожди… Еще… Сейчас, сейчас…
Конечно же, сейчас. Я жизнь за это готов положить.
– Дай мне… Дай… Манюня…
– Бери… Бери… Ярик…
Как только удается поставить ее на ноги, сдергиваю с нее трусы. Она шумно вдыхает и приглушенно шепчет:
– Я голая… Я голая…
А я ее грубо тяну носом. Запах ее возбуждения втягиваю. Течет ведь… Для меня течет.
Я ее…
Трахну ее… Плевать, как и где…
– Подожди… Подожди…
Машка орет, всерьез возмущаясь, когда хватаю ее за задницу и, закидывая на себя, шагаю из душевой кабины. Орет и в промежутках шепчет:
– Быстрее, Яричек…
Ненормальная. Но, разве я здоровый?
Самый сдвинутый. На ней.
Шлепая мокрыми ступнями по остывающему полу, несу прямиком в спальню. И, наконец, заваливаю на кровать.
Ловлю и скручиваю тонкие руки. Дергаю их ей за голову, вытягивая струной.
– Ярик, животное… – укусить пытается. – Еще… Трогай меня… Еще… Яричек… Яр-р-р…
Рывком голову назад откидываю. Хрипло дышу, на последних попытках пытаясь вернуть себе самообладание.
«Люби меня…»
Расталкивать Машкины ноги нет никакой необходимости. Она сама их раздвигает. И сразу широко. Должно быть, у нее там прилично горит, раз так подставляется. На инстинктах. Сгибая в коленях, высоко подтягивает, раскрываясь на максимум.
– Ярик… Люби меня…
И я опускаюсь сверху. Чувствую ее всю. Чувствую… Сердце терпит первую остановку. Похрен… Запускается и так неистово колотится, едва ли что-то кроме него слышу. Меня трясет, как будто в припадке. И я понимаю, что сегодня не «перфоратор». Вломиться в ее тело сил, конечно, хватит. И все…
– Ты такая красивая… Такая красивая… – шепчу речитативом и еложу членом по ее киске. – Я сейчас кончу…
– Какая?.. Ты меня не видишь…
Конечно, не вижу.
Вокруг темнота. Наша личная тьма.
– М-мм… Я чувствую…
Сцепляя пальцы на ее подбородке, заталкиваю в рот язык и без каких-либо тактик просто вылизываю изнутри.
– Сегодня не буду трахать, окей? Сейчас уже… Уже…
– Ярик, животное… Ты там что-то трешь…
– Да… – членом между ее складочек.
– Не останавливайся!!!
Толкаюсь бедрами. Раз, второй, третий… Машка угрем извивается, покрикивает, постанывает и разорванно хныкает.
– Кончу на тебя, окей?
– Ч-что? Что?
Кусаю ее распухшие губы.
– Кончу на твою мокрую щёлку… Потом вытрахаю… Потом… – не знаю, зачем это говорю. Тот момент, когда вообще ни хрена не контролирую. Конечно же, я не собираюсь так делать. Нельзя. – Твою мать…
– Ах, давай… Испачкай меня…
– Бл*дь… Маруся…
– Не останавливайся!
– Ты когда? Я уже… Уже близко… Ты когда?
– Я не знаю… Яр-р-р… – и замирает.
Так неожиданно. Так разительно. Всем телом напрягается моя святоша. Когда в очередной раз скольжу по ее киске членом, сладко и протяжно стонет. Содрогается всем телом и, с резкими паузами выдавая какие-то звуки, сильно зажимает мои бедра дико трясущимися ногами.
Хочу дать ей максимум. Продлить ее оргазм. Вот только сам больше не могу… Когда Маруся кончает, в меня будто шаровая молния влетает. Прошивает насквозь. Внутри застревает. И бьет, бьет огненными волнами. Выхода им нет. Отскакивают и по новой набегают. Все внутри закорачивает. И трещит, трещит… Сердце таких оборотов набирает, что вдохнуть без усилия не могу. Кислорода не хватает. Я его с хрипом втягиваю, но по пути теряю. Легкие не наполняются. Телом вздрагиваю, вздрагиваю…
Информация, которую получил на уроках полового воспитания, выстрелом из головы выносит. Я кончаю… Не прекращая двигаться, кончаю на Машкину влажную киску.
Глава 23
Мария
– Быстро говори, о ком сейчас думаешь? – рявкает Градский, едва принимаю вызов.
Я аж на стуле подскакиваю.
– Ярик! – ответно ору в трубку, забывая о том, что стоит быть тише.
Ночь. Мама с папой спят.
– Я знал! – восклицает победно. – Знал, что обо мне думаешь, – и ржет. – Так думаешь, что разбудила… Ух!
– Ты нормальный вообще?
– Пришла такая и… разделась.
– Ну да, конечно! Помечтай немножко! Пока ты дрыхнешь, я, между прочим, доклад пишу.
– Вай, ну какая ты умница… – звонко прицокивает языком. – Вот зачем? Зачем ты такая хорошая? Я хочу тебя испортить, – откровенно заявляет в своей обычной манере. – Открой окно, я сейчас приду.
– Поцелуй меня в зад, Ярослав!
Сон рассеивается. Ощущаю, что Ярик обнимает, и мне так хорошо. Не желаю просыпаться и принимать реальность. В вымышленной – намного лучше.
Моя вселенная.
Мой бескрайний космос.
Меня ведь уже передергивает от одного вида этого бункера. Возможно, темнота – и есть спасение. Пока глаза видят только тьму, в голове музыка играет. И тело своей жизнью живет.
Ночью пришлось мыться холодной водой. Мы не разговаривали. Вроде и неловкости не ощущали. Просто не было чего-то, что бы нас беспокоило и стоило слов. Яр захотел курить, и я спокойно осталась с ним.
Не стеснялась. Скорее, испытывала чувственное волнение каждый раз, когда он затягивался, и огонек слегка освещал наши лица. Мы глазами встречались с явным намерением увидеть друг друга настоящими, хоть на пару секунд.
Вспоминаю, и вновь по коже дрожь несется.
То, что Ярик делает… То, что он во мне вызывает… То, что я сама вытворяю… Это чистое безумие. Ощущения чрезвычайно сильные. Они провоцируют прогрессирующее нарушение всех жизненно важных функций организма: кровообращения, сердцебиения, дыхания. И нервной системы, конечно. Моментами скачки настолько мощные, что делается страшно. Но остановиться невозможно.
Нет, не хочу!
Здесь, в бункере, это наше спасение.
Тили-тили-бом…
Сейчас, когда электричество вытягивает нас из темноты, на первых минутах ощущаю неловкость. Однако… Главное, вовремя задать волну.
– Мой день!
Ярик, как обычно, с утра выглядит недовольным. Хмурым взглядом пытается сбить мой настрой.
– Никакую кашу есть я не буду. Даже не мечтай.
– А если овсяную и соленую? Или гречку? Ты же любишь гречку…
