Уже несколько дней, с того самого первого поцелуя, именно к этому и подбираемся. Неважно, в каком эмоциональном состоянии мы оба находимся. Неважно, какими будут последствия, когда выйдем. Эту животную потребность невозможно перебороть.
Понимаю, что не совсем честно играю. Откровенно пользуюсь ситуацией, в которой мы по моей же вине оказались, и теми эмоциями, которые она вызывает у Маруси.
Я мечтал о ней с тех самых пор… Да всю жизнь я о ней мечтал. Она должна быть моей. Бл*дь, она и есть моя. Всегда была. И всегда будет. Что бы там себе не накручивала по поводу дружбы.
Так, мать вашу, не дружат. У нас все намного круче.
И пусть папа Тит после снесет мне башку. Не могу я терпеть, еще и когда сама Маруся просит… В любом случае, черту мы уже пересекли. За колючей проволокой. Рассекаем по минному полю.
Рванет?
Рванет же, знаю. И всё равно иду.
Это моя Маруся Титова.
Я – ее, а она – моя.
Чувствую. Знаю. Утверждать буду. Буду.
Буду ее. Буду.
– Дай мне. Дай, – святоша вся дрожит, будто в горячке.
Цепляется руками за мою шею, целует поверхностно и дерганно. И требует, требует, требует… Не скрывает отчаянной нужды.
– Подожди… Сними всё. Снимай, – то ли шиплю, то ли рычу. Все яростнее в голосе бешеное нетерпение сквозит.
Просто я – вулкан. Я – вулкан перед извержением.
Все запреты окончательно отбрасываются вместе с Машкиной одеждой. Мозг полностью отрубается, подпуская к руководству чисто животные инстинкты.
Я нападаю.
Очень хочу. Очень…
Подталкиваю Титову к кровати. Всю ее руками трогаю. Грудь не слишком деликатно сминаю. У нее нереально охуенные сиськи. Мягкие, но упругие. Торчком такие, дерзкие и крайне пошляцкие. Черт, да на них и у святого встанет. А уж я…
Стоит прикоснуться, Титоша оглушающее громко стонет и, пристраивая задницу на край кровати, бесстыже ноги разводит.
Хорошо, что я ее… Иначе бы покалечил. А так, конечно, по звериному, но ласкаю. Пальцами между влажных складок и языком по груди. Знаю, что ей по кайфу, когда соски засасываю. Это и делаю, наклоняясь и впиваясь в чувствительную плоть губами. Движимый собственной ослепляющей похотью, всасываю жестче, чем должен.
Сегодня я ее всю буду.
Всю.
– Люби меня, Ярик… Люби, пожалуйста…
Я ее сейчас…
Несколько раз кусаю, как безумная животина. До крови не прорываю кожу, но наверняка оставляю безобразные следы.
Ух, осторожнее, бля…
Замедляюсь, замедляюсь… Хотя в башке всё сиреной орет, а член отчаянные команды раздает.
Аккуратнее, сволочь, это Маруся… Аккуратно…
Замедляюсь, замедляюсь… Однако святоша крайне низко оценивает эти старания.
– Ярик, что ты как сонный? – прилетает возмущенным шепотом. – Скорее давай. Я не могу терпеть… Сделай уже… Всё.
Девочка-стимулятор, мать вашу… Будто без нее внутри шторм не развернуло. Замерло всё на высокой волне, потому что всеми силами держу. Обрушится, нас обоих на хрен накроет. К самому дну уронит.
Выбраться бы после…
– Ложись и ноги пошире раздвинь.
– Как вчера?
– Как вчера.
Скидываю с себя всё до последней нитки. Даже носки.
Всё мне мешает.
Я горю. Я болею. Обожженный и израненный эмоциями, рвусь из внешней оболочки.
Опускаюсь на Марусю и каменею. Не контролируя прошивающий мышцы тремор, хрипло стону ей в шею. Один лишь ее запах воспаляет все мои органы восприятия. Никогда бы не подумал, что это может так работать. Я вдыхаю, распознаю аромат, а дальше уже по цепочке вся система включается. Душа и тело реагируют.
Ко всему еще и физические ощущения добавляют огня. Я ведь ее чувствую. Не в первый раз, конечно. Только эти реакции, черт возьми, никак не ослабевают.
Мысленно заставляю себя работать хоть в каком-то направлении.
Это просто секс. Всего лишь секс… Тоже мне миссия высшей сложности. Чемпионат мира, бл*дь.
Снять девчонке целку? Пфф… И не с таким справлялся!
Но, сука, вашу мать, бл*дь, это ведь Маруся Титова!
Зубы сцепляю и формирую простейшую физическую задачу: засунуть в нее член. А дальше… Дальше по ситуации. Если не на опыте, на инстинктах по любому выеду.
– Ты со мной будешь разговаривать? – вдруг мяукает Машка тоненьким голоском. – Разговаривай со мной, Яр…
Твою мать же ж… У меня дышать сил нет.
– Буду.
– Спасибо…
– Еще чуть шире ноги раздвинь.
Отличная тема, бл*дь. Задаю… Что тут еще можно сказать?
– Хорошо.
Святоша раскрывается, и я, приподнимаясь, на всякий случай, еще раз пальцами проверяю: достаточно ли мокрая.
– Порядок, – неосознанно озвучиваю свои мысли.
– Что? – растерянно выдыхает Маруся.
Пристраиваю член непосредственно между ее складками.
– Чего дрожишь? – встречаю вопросом.
– Не знаю…
Боится. Помимо возбуждения, улавливаю страх. Трясется так, что в мое тело вибрацией отдает. Еще чуть – зубами стучать начнет.
Подобное с одной стороны остужает, а с другой… какая-то поистине чумовая смесь в груди разворачивается. Всё, что только способен чувствовать человек, весь эмоциональный спектр – ощущаю одномоментно.
– Расслабься, Манюня. Ничего я тебе не сделаю. То есть сделаю, конечно, – как могу, пытаюсь успокоить. – Но ничего ужасного. То есть больно, конечно… Сука, – сокрушаюсь своим впечатляющим красноречием. – Больно будет. Но не сильно.
Наверное. Я так думаю. Вспоминать то, что было с другими, в это мгновение не берусь. Ну на хер… Да и Машка возмутилась бы, наверное.
Сейчас только я и она. Никого больше.
– Точно не сильно?
Смогу ли я контролировать свое и ее тело?
Не уверен.
– Чёрт, ты же сама просишь. Хочешь?
– Хочу.
– Тогда расслабься, – тоном, который просто не способен никого успокоить. – Потом тебя поласкаю, – смягчаю голос, но эффект сомнительный, будто на ходу заржавевшие петли смазываю и тут же дверями верчу.
– Хорошо…
Направляю в нее член. Уже у самого входа. Головкой в узкую жаркую дырочку проталкиваюсь и с этой секунды думать могу исключительно об этом.
– Ярик… Яричек… Ты же аккуратно?
