Крепче перехватываю ее рукой и не позволяю встать.
– Догадайся.
Осознаю, что действую, как придурок, и все равно остановиться не могу.
– Подожди, Ярик, не наглей… – так надорванно дышит, что у меня абсолютно все системы клинят.
Разгоряченная кровь неравномерным и яростным потоком в пах сливается.
– Меньше текста, Маруся. Гаси свет и раздевайся.
Глава 36
Мария
Прошвырнувшись по всем помещениям, словно ветряная буря, методично погружаю бункер в беспроглядную тьму и торопливо бегу обратно на свет. Едва добираюсь до двери «кинозала», слышится выразительный щелчок выключателя.
Густая темнота полновесно охватывает окружающие нас квадраты.
От неожиданности теряюсь. Торможу, понимая, что даже не успела сориентироваться, где находится Ярик.
Сердце, инстинктивно реагируя на возможную опасность, яростно толкается в ребра и замирает. А потом, отстукивая замедленный короткий такт, стремительно набирает обороты.
– Яр… – зову шепотом.
Градский подкрадывается откуда-то сбоку. Осознаю, что он производит привычный захват постфактум, когда его грудь прижимается к моей спине, а рука перетягивает плечи.
– Новая игра, Маруся, – горячее дыхание опаляет чувствительную ушную раковину. По телу одуряющая дрожь несется. – Новые правила.
Жесткий тон Ярика любого способен встревожить, но, черт, похоже, я к нему пристрастилась. Мне нравится. Раньше не понимала, сейчас осознаю, что меня он возбуждает.
– Ты сегодня не командуешь, – пытаюсь произнести сердито, на деле же получается слишком взволнованно. Не люблю, когда случаются какие-то сбои в планах, напоминаю об этом Яру. – Мой день.
– Больше нет, – касается губами виска, и я не могу не содрогнуться от удовольствия. – Я забираю твой день.
– За что? – начинаю необоснованно волноваться. – Я… Я сейчас включу обратно свет!
Эта угроза веселит Градского. Он смеется, а у меня все нервные волокна воспаляются.
– Не включишь.
– Ярик…
– Святоша, – отбивает все так же агрессивно. – Раздевайся и ложись на живот.
– Зачем?
– Затем.
Конечно же, сопротивляться я не собираюсь. Сама жажду близости. Неважно, как и где. Он говорит – я делаю. Когда мне нужно, Ярик тоже выполняет все, о чем прошу, и даже то, что не решаюсь выразить словами.
Отдаваясь инстинктам, поддеваю пальцами штаны вместе с трусами и спускаю их, насколько могу, вниз. Учитывая то, что Град все еще удерживает меня, наклониться не получается. Резинка шлепает примерно посередине бедер. Это временно. Таким образом я показываю, что принимаю новые правила. Ярик тут же меня освобождает, позволяя спокойно закончить с одеждой.
Сам тоже раздевается, слышу по шороху.
Не могу не трястись, как ни пытаюсь совладать с собой. Все мое тело, предвкушая нашу близость, сладко трепещет.
– Стой, – окликает Яр, когда мы оба оказываемся голыми.
Обнимает, крепко прижимая к своему телу. Мое дыхание моментально сбивается, хотя ничего более не происходит. Стоим неподвижно, соприкасаясь разгоряченной кожей.
– Все норм, Маруся?
– Да, – сиплю слабо различимым шепотом.
– Тогда ложись. На пол. На живот, – и продолжает удерживать.
В какой-то момент чересчур крепко стискивает. Едва удается стерпеть, чтобы не заскулить.
– Прости, – выдыхает практически мне в рот.
Ослабив захват, скользит ладонями к моему лицу. Ощупывает каждую черточку, прежде чем губами к моему рту приникает. Отчаянно, неосторожно. Слишком голодно. Крайне жестко.
Каким-то шестым чувством догадываюсь, что Ярик только сейчас полностью себя отпускает. Кажется, намеревается взять в первую очередь свое удовольствие. Тем способом, каким давно грезит. Оттого и команда прямолинейная: на пол, на живот.
Не знаю, будет ли мне хорошо… Волнение нарастает. Не могу не гадать, что испытаю. Понравится ли мне… Все предыдущие разы мы занимались сексом в миссионерской позиции. Сейчас предполагаю, к какой форме любви он меня склоняет, и все же слабо представляю, как именно это произойдет.
Яр кусает мои губы. Часто и абсолютно неделикатно, раздражая плоть до жгучего покалывания. Жадно и откровенно вылизывает мой рот. К подобному я уже привыкла. Охотно позволяю и отвечаю тем же.
Руки Ярика остаются на моем лице. Я же вполне осознанно трогаю его везде, где только получается. Шею, плечи, спину, грудь… Когда добираюсь до живота, он разрывает поцелуй и отступает на шаг назад. Не позволяет гладить напряженный пресс. Придерживает меня на расстоянии вытянутых рук и как будто, если бы это было возможно в темноте, рассматривает.
– На пол, Маруся. На живот.
Подталкивает, и я ложусь.
Голой кожей ковер ощущается жестким и колючим. Меня сходу колотить начинает. А уж когда Яр опускается сверху, поддаюсь натуральной панике. Хотя, казалось бы, ничего такого не происходит. Накрывая меня своим большим обнаженным телом, он словно примеряется к моему, более хрупкому. И полностью обездвиживает. Наверное, именно это приводит меня в столь неистовое волнение. Это и… его член между моих ягодиц. Я сильно смущаюсь. Не только внешняя оболочка вспыхивает жаром, внутри все загорается.
Если бы я находилась на приеме у психотерапевта, и тот велел описать себя одним словом, ответила бы, что в эту секунду я – костер. А Ярик – бушующее пламя. Гуляющее и очень опасное.
Он приподнимается. Просовывает между моих бедер колено и требовательно их раздвигает. Оглаживает ладонями плечи и спину, а я, не прекращая трястись, закусываю руку. Вцепляюсь зубами в районе запястья и инстинктивно замираю, когда его пальцы сминают и раздвигают ягодицы. А затем скользят вниз к промежности.
– Течешь, Маруся, – по голосу слышу, что усмехается.
Это немыслимым образом успокаивает. Я расслабляюсь. Но ненадолго. Ровно до того момента, как Ярик дергает мои бедра вверх.
– Обопрись на локти.
Таким образом я и оказываюсь перед ним на четвереньках. Обнаженная, сконфуженная и абсолютно беззащитная. Хорошо, что ничего не видно. Однако и это как-то мало спасает. Чувствую себя неловко, как ни пытаюсь абстрагироваться.
– Расслабься, Манюня… Все окей. Расслабься.
Но я не могу.
– Это… как-то странно.
Ярик приглушенно и вместе с тем напряженно смеется.
– Просто доверься мне, и тебе понравится.
Не переставая поглаживать меня между половыми губами, второй рукой надавливает на поясницу, вынуждая прогнуться. Трогает и трогает, извлекая из моего увлажненного лона те самые неприличные звуки, к которым я еще не совсем привыкла. А сейчас, в таком положении, они меня крайне сильно смущают.
