Кивнул, давая разрешение.
Доминика завела руку ему за спину и, он видел, затаила дыхание, глядя прямо ему в глаза, пока осторожно и медленно поднимала бейсболку за козырек вверх. Потянулся к ней на инстинктах, практически касаясь губами щеки.
Она выдохнула. Усмехнулась. Нахлобучила на растрепанные волосы бейсболку. Задом наперед, так, как он носил.
Разворот. Ряд новых вспышек.
На последних кадрах накрыла свободной ладонью его руку и полностью откинулась ему на грудь. Светлые пряди рассыпались по черной толстовке Града, правому плечу и предплечью.
Чувства внутри него сплелись в непонятную массу. Густую, горячую и бурлящую. Кожа, каждый ее сантиметр, словно воспламенилась.
Серега не любил фотографироваться и уж точно никогда не делал селфи. Но сейчас его не раздражала вспышка, тридцатый по счету кадр и прочее. Он смотрел больше на Нику, чем в объектив.
— Опубликуем одновременно? — воодушевленно предложила она, отсаживаясь на стул.
Видел, что у Кузи на странице размещены сотни личных фотографий. Периодически сам их просматривал… А если уж совсем начистоту, каждый гребаный день перед сном. Но все же сомневался в том, что ему нужны ее фото на собственной странице. Не то, чтобы социальная жизнь для Града много значила, но у него на стене никогда не маячили девушки.
— Ладно, — согласился раньше, чем успел передумать.
Серега подписал: "Зафрендил маленького злобного гнома)))".
Доминика подписала: "Вот так поворот… Град+Кузя=Fогеvег".
Чай, бутерброды, туповатый боевик, тихие перешептывания… Все слишком странно для Града… "Слишком" во всех смыслах.
В коридоре, когда Ника его уже провожала, предложил:
— Приходи в субботу ко мне на ДР. Будет не так скучно.
— У меня больше нет для тебя подарков… И денег тоже нет.
— Разве я просил подарок?
— Нет, но у вас, наверное, запланирован большой праздник. Странно будет явиться с пустыми руками.
— Не переживай, я с тебя свое возьму.
— В смысле?
— Поцелуй, — собирался выдать как шутку, а вышло серьезно.
Замер в ожидании реакции Доминики.
Она показала ему средний палец и захлопнула дверь.
"Чудненько…"
[1] Баста "Кинолента"
[2] Имеется в виду хромосомы. У человека их 46.
Глава 12
Я считаю шажочки до последней,
до точки…
Побежали летать.
© Земфира "Небо Лондона"
В жизни Доминики все изменилось. Ее мысли, ее стремления и планы, принципы и предпочтения. Даже ее сны. Раньше не поверила бы, что перемены в человеке могут произойти так быстро и так кардинально. Теперь же искала ответы на неожиданные чувства в книгах. Перечитывала те моменты, которые прежде, фокусируясь лишь на сюжете, пролетала без особого внимания. Смаковала слова и ощущения героев. Примеряла на себя. Было ли у нее что-то подобное?
Сердце прыгало по всей груди. В одно мгновение разбивалось, распадалось на куски. Уничтожало всякое желание жить и дышать. Ни мира, ни солнца не замечала. Полное отчаяние. Но так же внезапно ее сердце вдруг собиралось. Неслось дальше. Замирало. Сжималось и пульсировало. Галопировало, нетерпеливо подгоняя время и события. Требовательно ныло ночами. Расширялось и толкалось в ребра, силясь вырваться наружу и улететь в небо, как воздушный шарик.
Где же набраться терпения, чтобы удержать внутри себя эту невероятную силу?
Без взаимности. Без надежды. Без будущего.
— Госпожа Кузнецова! В каких облаках вы витаете, пока я объясняю важный материал?
Тяжело сглотнув, Ника рассеянно посмотрела на стоящего у доски преподавателя. В ту минуту он ею воспринимался, как инопланетянин, который неожиданно приземлился на прекрасной девственно-чистой поляне, где до этого находились только она и ее мечты.
— Смею предположить, вы полагаете, будто ваш друг-варвар поможет вам сдать мой экзамен? Что ж, скажу сразу, чтобы потом не возникло сопливых претензий и жалких угроз выброситься из моего окна, вы ошибаетесь.
Остальных первокурсников до ночных кошмаров и гастритных колик пугал грядущий, как конец света, экзамен по высшей математике. Не столько сам предмет, как его преподаватель — жесткий, циничный штиблет с мерзкими ироничными замечаниями, от которых даже самым выдержанным хотелось выть в голос.
В аудитории зависла абсолютная тишина. Притихшие сокурсники напряженно переводили взгляды от Ники к преподавателю, наперед делая предположения, чем закончится очередной наезд математика.
Девушка сглотнула еще раз, чувствуя, как щеки заливает яркий румянец.
— Вы собираетесь отвечать? Или продолжите смотреть, словно минуту назад лишились рассудка? Вы полагаете…
— Со мной все в порядке, господин Яровой. И рассудок мой на месте, — сдавленно ответила Доминика. Ладони вспотели и задрожали. Пришлось сжать их в кулаки. — Я полагаю, как раз мой ум поможет мне сдать ваш экзамен.
— Не стоит возлагать таких надежд и, уж тем более, делать столь громкие заявления во всеуслышание. Вы весьма посредственны, — сказал чокнутый математик с противной ухмылкой.
Ника резко и сердито выдохнула.
— У меня высший бал на потоке из ста пятидесяти человек.
— Высший бал среди неудачников, — без заминки отреагировал Яровой. Качнул головой, поджимая губы в своей отвратительной снисходительной манере. — Но, возможно, вы все-таки можете что-то сказать по поводу вычисления неопределенного интеграла? Выйдите к доске.
— Прямо сейчас? Вы же не закончили объяснять пример…
— Да, сейчас! И быстрее, пожалуйста. Я должен ждать полчаса, пока ваши органы слуха направят команду в мозг, а мозг даст сигнал вашим ногам? Шевелитесь! Отряхивать юбку и приглаживать волосы здесь лишнее. Ваш внешний вид меня не волнует! А для других будете прихорашиваться после занятий.
Ника так и замерла около парты, с неприкрытой яростью взирая на преподавателя.
Да плевать она на него хотела! И на его математику. На его невоспитанность! И распространяющуюся, как пандемия, жизненную неудовлетворенность и злобность!
— Мне, простите, стало нехорошо. Я лучше пойду. В медпункт, — произнесла намеренно слабым тоном.
— Я вас не отпускаю. Что за детский сад? Что за самодеятельность? До конца пары не умрете!
Сдернув со стула сумку и собрав со стола тетради, Ника поймала его полный удивления и ярости взгляд. И внезапно развеселилась. Конечно же, Яровой не ожидал, что кто-то из запуганных им кроликов посмеет его ослушаться.
