— А ты сам не понимаешь?
Кивнул, опуская взгляд вниз. Принял покаянный вид. Да он все, что угодно, готов был сделать, только бы ее отпустило!
— Да, — еще раз кивнул. — Надо было позвонить… Предупредить, что не получается приехать.
— Твое сообщение ни черта бы не изменило! — яростно толкнула его в грудь. И тут же сжала руки в кулаки, как будто пытаясь удержаться от дальнейшей агрессии. Зажмурилась. Сделала неторопливый вдох и еще более медленный выдох. — Мы договаривались. Если тебе с… другими интереснее, чем со мной — так я больше не стану мешать!
— Мне с тобой хорошо, — откровенно заявил Сергей. — Нет, бывает и хр*ново. Очень хр*ново. Выворачивает. Башню срывает. И все равно я хочу быть с тобой.
Кузнецова выдохнула с такой силой, словно рассчитывала извергнуть через ноздри огонь.
— Сейчас же выпусти меня! Не хочу тебя больше видеть. С меня хватит, слышишь? Отвали!
Понимал, что Кузя так говорит только из-за того, что злится, и пытался не принимать ее слова близко к сердцу. Но… было больно.
— Ладно. Успокойся. Я отпущу, — осторожно тронул за плечи, пытаясь поймать ее сердитый взгляд. — Поговорим после пар?
— После пар я буду занята, — сообщила нарочито равнодушным тоном.
— Чем? — терпеливо спросил он.
— Иду с Ромой в кино.
— Что? Какого хр*на?
— А что такого, Сережа?
Понимал, что не имеет права запрещать ей общаться с другими парнями. Понимал… Но понимать и принимать- разные вещи.
— Не пойдешь ты никуда! Напиши ему прямо сейчас, что поменяла планы.
— Как ты вчера? И не подумаю, — заявила Кузя с вызывающим апломбом. — Я хотела посмотреть "Ворона". Не с тобой, так…
— Закрой рот, — голос Градского прозвучал уже совсем по-другому.
Горячая ярость, которая хлестнула его изнутри, наружу прорвалась ледяной интонацией.
Обсосок по имени Рома его давно бесил. А уж в тот момент! Мысль о том, что он прикоснется к его Нике… Одно дело — контролировать свою нездоровую тягу к ней, другое — терпеть, когда ее трогает кто-то другой.
— Или ты ему отказываешь. Или я ломаю ему ноги.
На лице девушки отразился шок. Челюсть отвисла и мелко задрожала.
— Сережа, ты сдурел, что ли???
— Я тебя предупредил.
Опасаясь ненароком ей навредить, приказал себе уходить. Вылетел из раздевалки, громыхнув напоследок дверью так, что стены завибрировали.
Понимал, что нужно было действовать мягче. Уговорить Кузю иными словами. Запудрить ей мозги, чтобы она сама сделала выбор в его пользу. Но, бл*дь… Трудно звучать, как принц, если в душе ты обыкновенный засранец.
Глава 15
Без тебя, родная, я-не я.
Ты — моя магия, ты — аномалия.
© Jony, HammAli & Navai "Без тебя я не я"
Послушалась. Не пошла с Черниченко в кино.
Вместо него выбрала какого-то левого чувака из параллели: прилизанного ботаника в очках с толстыми стеклами, трижды в неделю носившего за собой кофр со скрипкой. На такого даже Граду с его разболтанной нервной системой стыдно было набрасываться.
Только кипящий котел эмоций за его грудной клеткой не позволял отпустить ситуацию.
Разорванный сердечный ритм. Затруднительная вентиляция легких. Маниакальные, бредовые, абсолютно антагонистические одна к другой мысли.
— Руся, оставь нас ненадолго, — войдя в комнату, бросил вместо приветствия старшей сестре, даже не взглянув в ее сторону.
Все внимание Градского рефлекторно ушло в уже привычном направлении.
Доминика быстро поднялась с кровати, суетливо откладывая в сторону книгу. Расправив толстовку, напряженно застыла перед письменным столом, словно всерьез опасалась того, что он ка нее набросится.
— Серег… — замялась Руслана.
Но это не Алина. С ней, к счастью, проще договориться.
— Пожалуйста.
Одно слово, пропитанное фальшивой мольбой и совершенно лишним, свойственным Сереге нажимом, вкупе с соответствующим взглядом — все, что потребовалось.
Если опасения Ники относительно него и были реальными, упрямство и гордость не позволили ей задержать сестру.
Руслана вышла.
Дверь тихо захлопнулась. Они остались одни.
— Почему ты так поступаешь, Кузя? — тихо спросил Градский.
Он ее действительно не понимал. Чувствовал, что истинные эмоции и поведение Доминики противоречили друг другу, как день и ночь.
— Как, Сережа? Что ты имеешь в виду? — едва слышно уточнила она.
— Я просил тебя не ходить с другими в кино. Я просил тебя, Ника, — голос, вопреки намерению оставаться спокойным, рубанул пространство суровыми и грубыми нотками.
— Нет, ты не просил, Сережа. Ты поставил мне ультиматум. Ты угрожал Роме.
Кивнул. Сердито, едва сдерживая свои эмоции, вдохнул через нос. На долгие секунды задержал дыхание. Медленно выдохнул через рот.
— А ты спросила меня, почему? Почему я не хочу, чтобы ты с ним куда-либо шла? Спросила? Нет, ты два дня меня показательно наказывала! Сбрасывала звонки и не отвечала на сообщения. Считаешь, эти детские приемчики решат проблему? Мы это уже проходили, Ника. Не поможет.
Девушка нервно дернулась назад, отступая, когда Град сделал несколько шагов вперед. Замер, когда ей пришлось упереться задницей в столешницу. Не хотел загонять в угол, но держать дистанцию становилось все сложнее. Зверски тянуло прикоснуться. Хотя бы так, как она позволяла ему раньше. Только сейчас видел, Кузя бы не позволила ему и того.
Бетонной стеной между ними стояла горькая обида. Сергей понимал свою вину и опасался того, что в пылу этой горечи и сопутствующих ей эмоций Доминика зайдет слишком далеко.
— Почему ты не хочешь, чтобы я шла с Ромычем в кино? Он тебе не нравится? Что- то плохое о нем знаешь?
Когда она озвучила эти вопросы, внутри Градского словно тумблер сработал. Казалось, что вся кровеносная система и сердце загорелись, как гирлянды на елке под воздействием недопустимого напряжения. Одномоментно стало душно и тесно внутри собственного тела.
Мрачная тень набежала на красивое лицо Сергея. Мышцы напряглись, а глаза стали практически черными. И Доминике стало отчетливо понятно, что Ромка ему не просто не нравится.
"Боже…"
"Молчи, умоляю…"
"Не говори… Не озвучивай!"
"Не молчи… Умираю…"
Внутри нее тоже происходила психологическая борьба. Две взрывные и отчаянные натуры воевали в ее теле за право принятия жизненно важных решений. Одна сидела в голове, вторая заняла более выгодную, но менее твердую позицию, разместившись в чувствительной сердечной мышце. Обе упрямые, порывистые и лишенные опыта, они безрассудно махали шашками, в участившихся попытках получить единовластный контроль. Первая требовала раз и навсегда прогнать Градского, вторая — броситься ему в объятия, как в тот первый раз, когда он пришел с утешениями.
