Книга Улей 2, страница 25. Автор книги Елена Тодорова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Улей 2»

Cтраница 25

— Почему ты злишься, папа? Я же не специально упала.

— Вставай.

Он не пытается ей помочь. Растирая по щекам слезы, Ева сердито смотрит на него.

— Если ты будет продолжать кричать, в следующий раз я упаду и умру!

Волна ярости закручивается вокруг девочки, словно спираль. Лицо отца расплывается перед ее глазами. Грудь сжимается, наполняясь тяжелой ношей злости.

Страницы жизни перелистываются и замирают.

Плача, девочка кромсает свой альбом с фотографиями. Вырезая из каждой отца с матерью, оставляет себя одну в этих постановочных воспоминаниях. В грязном нежно-розовом платье, подол которого не ложится из-за пластиковых колец пышного подъюбника, устилает ворсистый персиковый ковер разноцветными обрезками, прерываясь лишь на короткие перемещения к свободному участку.

Узрев эту картинку, Ирина Давидовна роняет чашку с принесенным молоком.

Звон бьющегося стекла проталкивает время дальше. Ева задыхается от этого толчка и долгое время не может восстановить дыхание.

Будто завороженная, смотрит, как узкая красная струйка шустро бежит по напольному покрытию. Липким слабым теплом лижет детские пальчики и огибает пяточки. Страх, омерзение и полнейшее замешательство искажают миловидное личико Евы. Ее губы дрожат, пока взгляд следует вглубь помещения в поисках источника грязной лужицы.

Сердце с ужасом врезается в грудную клетку, колотится об нее, будто до безумия взбудораженная птица.

Густая алая жидкость скорым ручейком вытекает изо лба распростертого на полу человека. Еву пугают не столько рана и вид крови, сколько неподвижные пустые глаза мужчины.

— Что случилось с этим человеком, папочка? — взволнованным шепотом спрашивает Ева.

— Ничего, — выплевывает Исаев и встряхивает дочь, будто тряпичную куклу, насильственно разворачивая ее к себе.

Всматривается в искаженное ужасом детское личико недовольным взглядом.

— Этот человек мертв? Ему больно?

Сотрясается. Сопротивляется видению, постанывая и скрипя зубами. От непомерной частоты дыхания подступает тошнота.

— Эва, — снова эта тяжелая ладонь на запястье.

Сердцебиение и шум в ушах приглушают звуки, всплывающие над девушкой. Но она концентрируется только на одном голосе и теплых импульсах, которые идут от кожи этого человека.

«Ладно…»

«Мне страшно».

«Разбуди меня…»

«Абракадабра, Эва».

Но волшебство не срабатывает. Дыхание Евы обрывается, и видения снова уводят ее в свои пенаты.

Моргает. Вытирает грязные руки в складках голубого платья. Оно в любом случае слишком объемное, и появившиеся пятна можно скрыть, если сложить его правильным образом.

— Вот так.

Довольно выдохнув, бежит к гостям.

Хватая пирожное из серебряного подноса, не успевает поднести его ко рту.

— Хватит есть, Ева. Ты себя видела? — шипит Ольга Владимировна, наклоняясь к дочери и щипая ее за живот.

Девочка морщится и давит горькую обиду, отстраненно слыша, как кто-то зовет маму по имени.

На лице женщины вспыхивает странное выражение. Широкая улыбка, которая Еве абсолютно не нравится, хоть адресована она и не ей.

— Ольга! Какая же у вас все-таки красивая дочь! Только поглядите… Изумительная красота!

— Спасибо, — важно кивает Исаева и напряженно шепчет дочери. — Ева, держи спину ровно.

Девочка подчиняется и тут же тянется к матери, жалобно заглядывая в глаза. Ищет там нечто знакомое и родное.

— Мамочка, у меня что-то застряло в животе. Очень-очень болит.

На лице Ольги Владимировны отражается шок. Но обусловлен он, как может сначала показаться, не беспокойством, а стыдом за поведение девочки.

— Господи! Что за манеры, юная леди?

— Но, мамочка…

— Просто потерпи. Бога ради!

Теплые пальцы мягко раскрывают ее ладонь. Поглаживают линии и холмики. Ева уверена, что эта крепкая рука может причинять боль, но сейчас ее обладатель действует нежно и осторожно.

Кожу ладони покалывает. Мысли в сознании врезаются и распадаются на непонятые фрагменты.

Забывается в их изобилии.

Глава 22

Ехидно улыбаясь, девочка выливает красный соус на блестящее золотое платье Ирины Кругловой.

— Ева! — восклицает Исаева. — Боже, мне так жаль… Сейчас же извинись!

— Не стану! Никогда не буду! Она плохая!

Еву крайне возмущает, что мама не замечает того, что Круглова над всеми насмехается.

— Перестань!

— Она плохая. Плохая! Плохая! Плохая!

— Перестань немедленно!

— Мне не нравится, что вы приходите к нам в гости, — запальчиво выдыхает девочка. — Никто в этом доме не хочет с вами дружить. Я уж так точно не буду!

— Почему же? — натягивая снисходительную улыбку, спрашивает Ирина Петровна.

— Потому что у вас злые глаза и жестокие шутки! — Ольга Владимировна грубо дергает дочь за плечо, но девочка вырывается и продолжает высоким подрагивающим голосом. — Мои папа и мама рядом с вами ведут себя странно. Я не хочу, чтобы они были такими!

Когда Ева чувствует, что готова заплакать, происходит смена декораций. Новый фрагмент воспоминаний вырван из школьного двора. Тяжелые косы лежат поверх белой плотной блузки. Ветер играет с пышными бантами и подбрасывает мятую ткань школьной юбки.

Девочка откручивает крышку на бутылке с водой, но отпить не успевает. Ее останавливает заявление одноклассницы, которую она мысленно представляла своей новой подругой.

— Мой папа сказал, что твой папа бандит. Он сказал, мне лучше с тобой не дружить.

— Что-что?.. Что он сказал?

— Твой папа бандит, — простодушно повторяет Ульяна.

Маленький кулак Исаевой с яростью врезается в скулу Варламовой. Прочесывая ногтями кожу, она зарывает пальцы в ее светлые волосы и тянет их на себя.

— Лгунья! Не смей больше так говорить! Никогда! И дружить я сама бы с тобой не стала, — никто из детей не пытается ее остановить, напуганные и шокированные внезапной агрессией. — Кому захочется дружить с такой врухой? Никому! Слышишь меня?

Все слышали. Не только Ульяна Варламова. Она стала первым сотворенным руками Евы Исаевой изгоем общества.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация