«Почему?»
«Почему, мама?»
* * *
Маячок, который Адам поместил в подаренный Еве браслет, приходит в движение около четырех часов дня.
«Твою мать…»
Разумные предположения появляются в его голове одно за другим, но какое-то инстинктивное беспокойство, вопреки всему, подбрасывает его сердце до самого горла.
Собирается набрать Еву, когда получает сообщения от Захары.
Рапунцель: Где вы? Почему Ева не отвечает? Мы договаривались встретиться после обеда.
Рапунцель: Все нормально?
Адам Титов: Не дома. В дороге. Позвоню, как только смогу.
Адам Титов: Не волнуйся. Я найду ее.
Набирает номер Евы раз, другой. Безрезультатно. Она не отвечает. Звонок отцу мало проясняет ситуацию. Он заявляет, что, когда выезжал в офис, Ева с Дашей оставались дома.
Время накручивает минуты, пока Адам бессильно тарабанит по рулю, застряв в пробке на окружной дороге. Ругает себя за то, что после потасовки с Градским заехал на Балковскую, чтобы принять душ и переодеться. Нужно было ехать прямиком домой.
«Черт, черт…»
«Ева, Ева….»
«Где ты?»
«Куда направляешься?»
Отслеживая траекторию ее перемещения, Титов находит ответ на свой последний вопрос. У Адама все внутри переворачивается, когда он понимает…
Ева направляется домой.
[1]Who is this lovely girl here? — Что за прелестная девочка?
[2]Tell me what made you unhappy? — Расскажи мне, что тебя расстроило?
[3]Go to the ass. — Иди в задницу.
[4]I would gladly. But I'm afraid your dad won't like it. — Я бы с радостью. Но, боюсь, это не понравится твоему отцу.
[5]My dad will gut you if he wishes. — Мой папа выпустит тебе кишки, если пожелает.
[6] That's for sure. — Совершенно точно.
[7] Bad little girl. — Маленькая плохая девочка.
[8] You are so bright and so sweet. — Такая яркая и такая сладкая.
[9] Dont touch me. - Не трогай меня!
Глава 49
— Мы должны остановить это, — повторяет Исаев, как заведенный. Вышагивает по кабинету, как зверь в клетке. Мало ему места. Воздуха не хватает. — Мы потеряли двоих! Нужно прекратить это, иначе будет следующий!
— Успокойся! Никто больше не собирается умирать. Выдохни, Паша.
— Не собираюсь я успокаиваться, — со злобой толкает груду разноцветных папок по столу. — Двоих из нас уже нет!
— Паша, выдохни. Присядь, — Приходько следит за ним взглядом, пытается правильно подобрать слова. — У Игоря — сердце остановилось. Сердце, Паша. Мы все знаем, что у него были проблемы в этом плане. Такое случается. Это жизнь.
Круглов закидывает ногу на ногу, откидываясь на спинку кресла, и добавляет:
— Катерина говорила, что первый болевой приступ случился утром. Он принял таблетки, но в больницу не обратился.
— Что вы мне втираете? Будто это случайность? Вы что, действительно не понимаете, что все это случилось из-за этого долбанного сукина сына! Толстого нет! Маслова нет! Мы что, продолжим сидеть сложа руки? Сеня, что ты молчишь?
— Маслов струсил, когда всплыли финансовые недостачи. Никто не вставлял пулю ему в голову. Это его собственный выбор! Хреновый выбор. Семья мало того, что отца лишилась — скоро начнется конфискация имущества. А можно же было договориться. Всегда можно договориться! Я же с ним говорил накануне, обещал помочь… Он вроде успокоился. Не было… Я не знаю, никаких предпосылок не было.
— Одно за другим пошло, — мрачно произносит Круглов. — Маслов легко подавался эмоциям.
— А все Титов! — рявкает Павел Алексеевич.
— Ну, какой Титов? Не спорю, штормовые волны пришли от него. Но, это все очень относительно. В буквальном смысле он никого не убивал. Это жизнь. Кто-то справляется, кто-то — нет. Как тебе еще объяснить? Посмотри на ситуацию непредвзято.
— Плевать! Всему виной шантаж Титова! Сеня, что ты молчишь? — повторно окликает развалившегося на диване мужчину.
— Мочить его надо, — наконец, произносит тот хладнокровно.
Виталий Иванович качает головой и, теряя терпение, трескает кулаком по столу Исаева.
— Какое мочить? Вы оба в сосну въ*бались? Мы не станем мстить за тех, кто сам себя не уберег! Мочить никого не будем. Не будем! Не время сейчас рисковать. Выборы на носу. Кто-то из нас должен занять пост мэра. Нам светиться сейчас невыгодно. Нужно переждать, иначе потеряем все. Не только мы, поглядите на Масловых, наши дети останутся ни с чем.
— Исаеву-то чего переживать? У него дочь пристроена. Порты, заводы, пароходы, а скоро и Припортовый к Титову отойдет, — издевательски рокочет Круглов, постукивая пальцами по столу.
Павел Алексеевич встает, как вкопанный. Сощурившись, смотрит на старого друга, как на врага.
— Ах, ты, сволочь болотная… Мразь ты завистливая… Один раз я тебя из своего дома уже выставил. Второй раз сделаю это еще быстрее. П**дуй нах**!
— Виталя, успокой ты уже его! Может, ему нервы подлечить? — откидываясь на спинку, закидывает ногу на ногу. Всем своим видом демонстрирует, что пока здесь находятся Приходько и Лиманский, уходить не собирается. — Надоело, честное слово.
Приходько ловит Исаева за руку. Отводит к дивану в углу комнаты. Наливает чай, который даже пахнет противно. Какими-то травами… Дожился, сиделка отца носит ему тот же чай, что и больному старику!
— Круг, это сейчас вообще не к месту было. В следующий раз я позволю Исаеву врезать тебе по морде. Как маленькие, ей Богу!
— Так что с Титовым? — флегматично отзывается Лиманский, никак не реагируя на разыгравшуюся перед ним драму.
— Ничего!
— Что ты пасуешь, Паскаль? Сколько можно сидеть, сложа руки? Не таким мы тебя помним.
— Еще раз, Сеня, назовешь меня старым прозвищем, и я не спасую. Вырву тебе глотку, к чертям собачьим, — выходя из себя, рявкает Приходько. Планомерно выдыхает. Вдыхает. — Мудро надо! По уму. Без этой мочи в мозгах! Без эмоций. По-холодному. Не по-свежему. Ждать, — с нажимом смотрит на Павла. Следом переводит взгляд к Круглову. Курсирует к Сене. — Я веду переговоры с одним человеком. Все не так плохо.
Исаев скрежещет зубами, подрываясь на ноги. Проходит от стены к стене.
— Может, объяснишь нормально? Что за человек? Какие прогнозы?
— Из Министерства, — коротко поясняет Приходько. — Влиятельный человек. Имени не могу назвать. Знаешь, какого труда мне стоило на него выйти? Я не позволю кому-то из вас все испортить.
