– Без проблем. – Я отправилась на кухню.
– Как дед отреагировал? – Направилась она за мной.
И осеклась, застав деда сидящим за столом с газетой в руках. Он сдвинул очки с толстенными линзами, чтобы зыркнуть на нее и недовольно цокнуть языком.
– Опять ты.
– Чегой-то? – Обиженно поджала губы соседка.
– Тебе-то какая выгода от этого спектакля? – Хмуро спросил дед.
– Я, может, помочь хочу! – Она выкатила грудь и вскинула подбородок.
– Ой, бабы… – Покачал он головой.
– Опять заладил!
Пока они кусали друг друга словесно, я подошла к окну, чтобы проследить за Алексом.
На мгновение в голове даже промелькнула мысль: «сбежит, так сбежит», все равно правда однажды вылезет наружу. Но тот стоял под деревом, послушно ожидая, когда собака сделает свои «дела», и, кажется, больше не пытался скрыться.
«Далеко в розовых тапочках все равно не уйдет», – подумала я и улыбнулась.
Возможно, я как раз начала входить во вкус.
Глава 21
– Деда, а как пульт от телевизора оказался в микроволновке?
– Ума не приложу. – Отозвался он, утыкаясь взглядом в газету.
Мы были в кухне одни.
– А в прошлый раз я обнаружила его в стиральной машине.
– Не может быть.
– А на прошлой неделе в холодильнике.
– Враки!
– И там же были твои очки. – Заметила я.
– Чего ты от меня хочешь? – Опустив газету, прорычал дед.
– Позволь мне позаботиться о твоем здоровье. – Попросила я, извлекая пульт из СВЧ-печи. – Если уж ты не хочешь обращаться к врачам, то, хотя бы, не налегай на домашнюю работу. Здесь для этого наш гость. Алекс будет заниматься уборкой и прочим, это чрезвычайно полезно для его раздутого эго, а ты больше отдыхай, ладно?
– Я и так все время отдыхаю! Целыми днями! – Чертыхнулся дед. – Для человека военного это смерти подобно! Мне что теперь, помирать со скуки?
– Мама сказала, ты вчера пылесосил. Это вредно для твоей спины.
– Просто вам кажется, что я еле ноги волоку, – уперся он, – но я в самом расцвете лет! Мне всего лишь восемьдесят стукнет в этом году!
– И все равно. Я знаю, что ты не хочешь превращаться в развалину, но позволь Алексу делать всю работу по дому. – Настойчиво предложила я. – Пока он здесь, нужно пользоваться моментом. Пусть выполняет самую грязную работу: это выбьет из него былую спесь. А ты сможешь потратить свободное время на что-то более приятное: чтение, музыку, просмотр телевизора. На прогулки во дворе, в конце концов! Ты уже давно не покидал квартиру.
– Я не доверю этому чистюле даже мытье посуды. – Проворчал дед. – Ты видела его руки? Они же никогда не знали нормальной работы! Ногти ухоженные, как у девчонки!
– Но ты обещал мне помощь.
– Я беру свои слова обратно. – Он наморщил лоб. – Этот дармоед может убираться хоть сейчас! Он тебе не пара!
– Причем здесь «пара/не пара»? – Взвилась я. – Алекс здесь совсем по другой причине!
– Посмотрите на нее. – Сокрушенно произнес дед. – Моя внучка влюбилась в идиота! Притащила его домой, отмыла, одела, причесала, уложила к себе в кровать и пытается заставить нас поверить, что делает это из мести. Да ты смотришь на него, как на кусок мяса в голодный год! Слюни пускаешь! А что будет, когда он вспомнит? Снова будет больно потому, что успеешь к нему привязаться.
– Какая глупость, деда. – Попыталась успокоить я его. – Да, у меня были чувства к Алексу, но теперь все, что осталось, это лишь желание преподать ему урок.
– Как же. – Фыркнул дед. – И еще нас заставляешь тебе потворствовать! Только помни, Любка, мне-то по барабану: я загоняю твоего писаку так, что у него дым из ушей повалит, мне его не жалко, а вот тебе с этого представления пользы не будет. Помяни мое слово.
– Будет, дедуля, будет. – Пообещала я, стараясь унять жар, рвущийся в щеки. – Всем нам будет, вот увидишь. Взять, хотя бы, ремонт. Помнишь, как долго не могли собраться? У тебя спина больная, маме все некогда, а что я одна сделаю? Но теперь у нас есть работник! Много ли ума надо, чтобы покрасить стены, да побелить потолки?
Хлопнула дверь.
– Ох, Любка, Любка… – Покачал головой дед.
– Еще и полы покрасит. Чем плохо-то? – Прошептала я, наклоняясь к самому дедову уху.
И тут из коридора раздался грохот, взвизгнул пёс.
– Что такое? – Воскликнула я, выбегая из кухни.
И остановилась в метре от растекающейся по полу белой краски.
– Не знаю, как так вышло. – Хрипло произнес Алекс. Он стоял на коленях в луже краски среди поваленных банок. – Тумак дернулся, а я еще не успел отстегнуть поводок, вот – запнулся… – Он поднял ладони, перепачканные белой жижей. – Неловко вышло…
Пёс гавкнул и понесся в гостиную, оставляя за собой белые следы.
– Вот теперь заживем. – Прокряхтел дед, выйдя следом за мной из кухни и оглядев прихожую, по полу которой продолжала разливаться краска. – Все, как ты и говорила, внучка. Молодец!
– П-простите. – Заикаясь, выдавил Алекс. – Наверное, это все тапки. Мне в них не очень удобно.
– Зато ремонт, можно считать, только что стартовал. – Вздохнула я.
– Поздравляю. – Буркнул дедушка, перешагивая через разводы краски на полу. – Дайте знать, как закончите.
– Гав! – Отозвался Тумак, запрыгивая на диван.
Алекс продолжал стоять на коленях с вытянутыми вверх ладонями. В его глазах было столько сожаления – ну, вылитая мадонна. Теперь он ощущал вину, а вина мотивирует людей. Это не могло не радовать меня.
– Я сожалею. – Прошептал он, поднимаясь.
Мне нравилось, когда он сожалел.
Глава 22
– Макароны по-флотски. – С укором сказал дед, отходя от плиты. – Надеюсь, по тарелкам сами раскидаете?
– Да. – Пискнула я. – Спасибо, что приготовил.
– Жаль вас, беспутных. – Хмыкнул он. – Весь день провозились с этой уборкой. – Дед недовольно зыркнул на Алекса и поковылял прочь из кухни.
– Он меня еле терпит. – Шепнул тот, едва дедуля шагнул за порог.
– Да брось ты. – Отмахнулась я.
Достала тарелки, наложила макароны и поставила перед ним на стол.
– Что? – Спросила я, когда мой жених стал недоверчиво принюхиваться к блюду.
– Ничего. – Он засучил рукава и взял вилку. – Пытаюсь вспомнить, ел ли я раньше такое.
– Конечно, ел. – Вздохнула я. – За обе щеки уплетал!
– Я рад любому, что не пахнет краской и растворителем. – С воодушевлением сообщил Алекс, насадив макарошки на вилку. – Мне кажется, эти запахи намертво въелись в кожу.
