Поцелуй длился лишь долю секунды, но ощущалось это так, будто мы целовались целую вечность, окруженные слепящим светом и пением птиц. От этого поцелуя у меня закружилась голова.
– Прости. – Хрипло сказал Алекс, отстраняясь. – Это все мое любопытство. – Он нахмурился. – Хотел узнать, каково это. В смысле, вспомнить.
– И как?… – Шумно втягивая воздух, спросила я.
– Не знаю. – Его голос прозвучал так тихо, что его почти заглушил стук моего сердца.
– Шурка-а! – Вдруг раздался голос деда из его спальни.
Послышались шаркающие шаги.
– Тебе пора. – Смущенно напомнила я. – Завтрак, построение, осмотр внешнего вида военнослужащих и все такое.
Алекс шутки не оценил. Он бросил испуганный взгляд в ту сторону, откуда приближались шаги, и прошептал:
– Может, мне сегодня пойти с тобой?
– «Привычные дела помогают восстановить память» – помнишь? Так доктор сказал. Так что оставайся, а я буду скучать!
– Люба… – Он сделал щенячьи глаза. – Может, не надо?
– Надо, Шура, надо. – Я послала ему воздушный поцелуй и торопливо просочилась в приоткрытую дверь.
Заперев ее за собой и оставив Алекса наедине с его страхами и испытаниями, я прижалась спиной к холодной стене. Затем коснулась пальцами своих губ. Они горели. А во рту разливался сладкий шоколадный вкус поцелуя.
Я не знала, плакать мне или кричать от радости. У меня тряслись поджилки, и бешено колотилось сердце в груди.
Я была оглушительно несчастна и безгранично счастлива одновременно. Если по-честному, в любви всегда так и бывает.
И в этот момент я внезапно осознала, что люблю.
Глава 28
Никогда не понимала, почему сотрудник, который по факту является управленцем и регулирует многие рабочие процессы, считается в нашем деле вспомогательным персоналом?
К примеру, сегодня я дала бы фору той самой белке, что в колесе! С утра курировала съемку новой коллекции купальников, затем просмотрела отснятый материал и дала рекомендации по ретуши.
Казалось бы, большое дело сделала – отдыхай, но ведь завтра тоже будут съемки, поэтому пришлось пахать дальше. Придумала концепцию и набросала сценарий для ролика, отобрала моделей, нашла подходящую музыку, оформила всю эту суету документацией и сметой, договорилась с видеографами и световиками.
И каждый раз в нашем деле так трудно соблюсти баланс! Возьмешь узнаваемое лицо для съемок – оно стоит недешево, а потом ломаешь голову, как же теперь сэкономить на исполнителях (фотографах и прочих), и ведь никто из них тоже не захочет снимать за меньший гонорар! А пригласишь новичка – он тебе такого наснимает, что потом не только по «шапке» от Барракуды выхватишь, но и пинка по мягкому месту! Словесного, но все же – неприятно почти также.
Поэтому верными спутниками моей работы всегда являются перенапряжение и стресс. Никто уже не удивляется, если с утра я мила и даже по старой памяти приношу режиссеру съемки кофе, а к вечеру могу наорать за одну только просьбу подать ему что-то. Обычно это означает, что уровень моего стресса достиг предела и переливает через край.
И когда я чувствую, что в душе закипает раздражение, а усталость начинает вызывать желание разреветься, я прячусь в своей каморке за складом реквизита или на пару минут поднимаюсь на крышу здания, чтобы «орнуть»: подхожу к парапету и кричу так, будто хочу изгнать из себя всех демонов. Отчаянно, громко.
Шум города поглощает мой крик – за что ему спасибо, иначе тут же прибыла бы медицинская бригада и определила бы меня, куда следует.
Вот и сегодня мне понадобилось подняться на крышу, чтобы избавиться от всего, что накопилось. Отсмотрев никуда не годный брендированный материал по эксклюзивным новинкам косметики, я закатила глаза и собиралась уже послать «по батюшке» нашего креативщика, как вдруг передумала, решив, что для начала следует «выпустить пар».
Взбежала по служебной лестнице на самый верх, толкнула дверь, в несколько шагов преодолела расстояние до парапета и как…
– Любка, ты чего?! – Охнул кто-то позади.
– А-а… – оборвалось на выдохе.
Я обернулась.
Передо мной стоял Владик, один из наших редакторов. Он крутил шашни с Барракудой и слыл знатным подлизой, поэтому наши офисные общались с ним не очень охотно.
– Люб, не делай этого! – Воскликнул он, поднимая дрожащие руки. – Что бы это ни было, оно того не стоит!
– Да не ори ты так. – Нахмурилась я.
В ногах у него валялась недокуренная сигарета – очевидно, выпала изо рта, когда он завопил, увидев меня.
– Отойди от края, Люб. – Мягко попросил он.
– Да я не прыгать сюда пришла! – Отмахнулась я. Но, все же, отошла от парапета и направилась к нему. – Дыхательная гимнастика у меня. Набираю больше воздуха в легкие и ору: «Да пошло оно все на-а-а-а…!»
– Вон как. – Удивился Владик. – И помогает?
– Если не орать в воздух, я ору на людей. – Объяснила я. – А орать в этом офисе прерогатива не моя, а Барракуды, поэтому я стараюсь этого не де… Ой, прости.
Я только сейчас заметила, что его глаза красны от подступающих слез.
– Ничего. – Замотал головой Владик. – И что, все уже знают? Про нас с Аллочкой.
– Нет, вообще-то. Только я. И Катя. И Алиска. – Я вздохнула. – Ну, и Диана, но она, как ты помнишь, уже здесь не работает.
– Это катастрофа!
– Да мы не из болтливых! – Попыталась ободрить его. – Спи себе на здоровье с начальницей, мы ж никому не расскажем! – Заметив, что парень совсем поник, я подошла к нему. – Владь, ну, ты чего раскис?
– Я ничего. – Он отвел взгляд.
– Ты покурить вышел? Со мной поделишься?
– Вредно для здоровья.
– А вдруг мне полегчает? Ты ведь для чего-то пришел сюда, а не в курилку. Помолчим, покурим, подумаем, поглядим в серое небо?
– Это никогда не помогает. – Выдавил Влад, но сигарету, все же, дал.
Мы сели вместе на уступ, вытянули ноги и закурили.
– А чего под глазами сыро? – Спросила я у него.
– Ты предлагала помолчать. – Произнес он, глядя вдаль.
– Мужчины не так часто плачут, чтобы не обращать на это внимания. – Не унималась я. Затянулась, выдохнула дым и толкнула парня плечом. – Колись, что стряслось?
– Да так. – Отозвался Влад.
– С женой не ладится?
Он повернулся и зыркнул на меня так, что я прикусила язык.
– С ней все хорошо. – Тихо ответил он. – Она вообще замечательная. Непонятно только, для чего я на ней женился.
– Это точно! Непонятно. Все в офисе думали, что ты гей! – Брякнула я. – Ой. Прости.
