Спокойным, мягким, теплым, как его губы.
Горячим, как его ладони.
– Ладно уж, на сегодня закругляйтесь! – Оборвал мои мысли дед.
– Борщ готов. – Сообщила тетя Тамара, будто специально ожидавшая этого сигнала и появившаяся в нужный момент в дверях.
Глава 36
Ужин, на удивление, вышел душевным, а борщ был вкусным. Такой наваристый, ароматный и густой суп когда-то варила бабуля. Наверное, она и поделилась с Тамарой рецептом. Я даже заметила, как дед приуныл, попробовав пару ложек – тоже почувствовал знакомый вкус.
– Прогуляемся? – Предложил Алекс. – Пока не стемнело.
– А чай? – Вмешалась тетя Тамара.
Тот покосился на свою алюминиевую кружку с надписью «Шурик»:
– Я – пас. – Он встал, вытянулся по стойке смирно и глянул на деда. – Сейчас по-быстрому вымою посуду, и если Люба не против…
– Я за! – Сказала я, вставая из-за стола. – Спасибо, теть Тамара! Было очень вкусно!
– Я тоже чай не буду. – Доедая, отозвался дед.
– Завари ему с облепихой, как он любит. – Подмигнула я соседке.
Пока я переодевалась в платье, Алекс уже успел сполоснуть за нами тарелки и надел спортивный костюм. Мы вышли из квартиры, сбежали по лесенкам и только там он произнес шепотом:
– Мне не терпелось оставить их наедине.
– Почему?
– Потому, что Тамара Михайловна без ума от Семена Аркадьевича!
Мы вышли из подъезда, Алекс придержал для меня дверь.
– Без ума? В каком это смысле?
– Она трижды в день приходит за мукой, солью или сахаром, постоянно интересуется у него, как дела, использует любой предлог для того, чтобы поболтать с ним, а также предлагает свою помощь по хозяйству, хотя, мы: ты, я, Ольга – мы сами справляемся.
– Это ничего не значит. – Хмыкнула я с сомнением. – Тамара всегда была… попрошайкой.
– Да у нее полный шкаф запасов! Я сам видел, сегодня, когда помогал ей донести до дома мешок муки с рынка.
– Ты помогал ей донести муку?
– Да, мне ведь не трудно, раз уж я все равно ходил туда за молоком. – Пожал плечами он.
– Раз у нее полно запасов, – не унималась я, – значит, она просто скупердяйка. Зачем тратить свои продукты, когда можно вечно занимать у соседей?
– Но она тащит свою стряпню Аркадьичу.
– Хотя бы, возмещает взятое.
– И прихорашивается перед тем, как прийти.
– О чем это ты хочешь сказать?
– О том, что это флирт, детка. – Поиграл бровями Алекс.
– Не может быть! – Нахмурилась я.
– Я раньше называл тебя деткой? – Задумался вдруг он. – Как будто что-то забытое из меня вырвалось.
– Нет. – Бросила я и продолжила путь.
– Ты злишься? – Догнал меня Алекс.
– Нет. – Ответила я, качая головой. – Я просто не верю, что тетя Тамара ходит к нам из-за симпатии к деду.
– Симпатии? – Усмехнулся он, закатывая рукава. – Да она хочет его! Эта походка, взгляды в его сторону, смущенное хихиканье – ее физиогномика буквально кричит об этом!
– Ей шестьдесят, а ему восемьдесят, ты о чем говоришь, вообще?
– При чем здесь возраст?
– Восемь-де-сят!
Алекс шумно выдохнул.
– Ты что, думаешь, люди в каком-то определенном возрасте просто перестают думать о сексе?
– А разве нет?
– Тогда посмотри, как твой дед на нее реагирует! Как провожает ее взглядом! И не важно, что он при этом говорит.
– Да моя бабушка умерла всего девять лет назад!
– Похоже, именно это и мешает ему пуститься во все тяжкие.
– Чушь!
Мне захотелось высказать в нецензурной форме этому знатоку психологии все, что я о нем думаю, но я испугалась, что так он может вспомнить все быстрее, поэтому прикусила язык.
– Но если спокойно и, как следует, все обдумать, – Алекс коснулся моего локтя, – то ты увидишь кучу плюсов в их возможном союзе.
– Каких же? – Спросила я, останавливаясь.
– Новые отношения пробудят в Семене Аркадьевиче интерес к жизни. Это во-первых. Во-вторых, он станет мягче: если честно, меня пугает его одержимость военной службой. В-третьих, Тамара еще молодая по сравнению с ним, а еще очень заботливая. Что это значит?
– И что же?
– Что она будет ухаживать за ним лучше, чем кто-либо из нас.
– Мы прекрасно справляемся. – Возразила я, продолжая путь.
– Да, но так будет не всегда. Я же не могу постоянно сидеть на твоей шее? Однажды мне нужно будет продолжить работу над книгами, чтобы содержать семью, а вы с твоей матерью будете пропадать на работе. Знаешь, что убивает стариков быстрее, чем болезни? Тоска и скука. Поэтому просто позволь этим двоим общаться чаще, а дальше они сами разберутся.
Я обалдела. Так и шла с открытым ртом, не зная, что ответить. Его возражения и доводы казались рациональными, они словно возвышались над тем театром абсурда, в который я его поместила после потери памяти.
– Чего ты молчишь? – Он нежно взял меня за руку, его пальцы сжались на моих.
– Ничего, – сипло ответила я.
– Тебя расстроили мои слова? – Спросил Алекс. – Ну, прости. Это твой дед, и ты трепетно к нему относишься. Я лезу не в свое дело.
Мой пульс ускорялся все сильнее. Я осторожно повернулась и посмотрела на своего липового жениха.
Он шел рядом, крепко держа меня за руку, и его лицо светилось умиротворением. Как мне было объяснить ему, что я никогда прежде не видела его таким? Никогда прежде не слышала, чтобы он вот так рассуждал на такие темы.
Савва Пипкен всегда был роскошным мужчиной, недоступным. Алекс на его фоне казался более сложным и еще более недоступным персонажем. Но этот, что шел сейчас рядом со мной по вечерней улице, наполненной ароматами цветов и шумом машин, этот кто-то был совсем другим. Каким-то родным, понятным, обладающим душевной теплотой.
Как я могла сказать ему, что удивлена его извинениями, ведь пару недель назад он не был тем, кто мог извиниться? Как я могла признаться, что он никогда не был тем, кто стал бы задумываться о ком-то другом, кроме себя? Может, я его совсем не знала?
– Ты хочешь продолжать работу, чтобы содержать семью? – Повторила я за ним то, что было для меня важнее остального.
– Да, ты же не думаешь, что я вечно буду сидеть дома? – Он ткнул ладонью себе в грудь. – Я, конечно, все испортил, но собираюсь все это исправить. Для начала приведу в порядок квартиру, раз уж взялся, затем себя и наши отношения. Я обещаю тебе, что теперь все будет по-дру…
