– Народное творчество, наскальная живопись, как я понимаю, – проворчала Катя, протягивая ему бумажку с каракулями Сапожникова.
– Ничего не понятно. – Сердито сказал Усов.
– И куда нам идти? – Оглядев глухой лес, вздохнула я.
И только виновнику всех бед было, кажется, наплевать, что мы заблудились. Он как раз пытался сфотографировать очередной цветочек под деревом. Илья вообще делал фото каждой сраной шишки и сверчка, поэтому сильно отставал от остальной группы.
– Эй, Федор Конюхов! – Позвала его Морозова. – Согласно твоей карте мы должны уже быть на месте! Ты куда нас завел?
– Черт, зарядка села! – Отозвался он, не поднимая головы. – Мне нужно зарядить телефон!
– И куда нам дальше идти? – Спросила я.
Алекс с Мишей все еще пытались сверить карту с местностью, крутили ее туда и сюда, а мы ждали, пока Сапожников доковыляет до нас.
– Дай угадаю. – Зло произнесла Катя, отгоняя от лица комара. – Это тот самый маршрут, которым Сусанин вел поляков?
– Отсюда тоже никто не вернулся? – Усмехнулась я.
– Так вон же река! – Взобравшись на пень, вдруг прокричал Алекс.
– Слава богу, – прокряхтел Сапожников, обгоняя нас, – мне нужно помыться, я так вспотел!
Через десять минут мы уже были на месте.
Алекс с Мишей стали ставить палатки, а мы с Катей, любуясь гладким полотном реки, накрывали на стол: расстелили на земле скатерть и стали выкладывать на нее бутерброды, чай и печенье. Сапожников стал разбирать свой рюкзак. Оказалось, что в нем нашлось место и коврику, и спальнику, и одеялу и гамаку, который он так и не сумел присобачить к деревьям.
– А куда включить зарядное? – Огляделся он по сторонам.
И мы с Катей грохнули со смеху.
– Что? Чего вы ржете? – Смутился он.
А затем, поняв, тоже стал хохотать.
После легкого перекуса мы с Катей пошли купаться, а парни остались на берегу разводить костер. Сапожников стал истязать мангал. Так и не сумев его собрать, он плюнул, схватил спиннинг и направился к реке.
– А на что ты будешь рыбачить? – Подплывая к берегу, спросила я.
– Мотыля взял? Червей накопал? – Поинтересовалась Катя.
– Ему бы мормышку. – Заметил Миша.
– Тьфу! – Разозлился Илья. – Забыл!
Он с досады швырнул удочку в кусты, разделся и полез купаться.
Когда мы вылезли из воды, уже смеркалось. Над костром возвышался котелок с кипящим в нем варевом. Парни пили травяной чай, и Миша рассказывал Алексу о том, как ездил в прошлом году в Аргентину, и сколько всего интересного узнал про эту страну. Мы тоже невольно заслушались.
– Садись ближе к огню, – сказал Алекс, накидывая полотенце на мои плечи.
Я села, подтянула к груди колени. Сухие ветки мерно потрескивали в костре, и было тепло, но после прохладной воды у меня стучали зубы. Прежде, чем сесть рядом, Алекс заботливо помог мне одеться, затем расправил мои влажные волосы и разложил их по моим плечам так, чтобы они высохли быстрее.
– Что это? – Клацая зубами от холода, спросил Илья. – Вкусно пахнет.
– Каша с тушенкой. – Помешал ложкой варево Миша. – Почти готова.
Мы все расселись возле костра по кругу.
– Ты ж взял гитару. – Вдруг вспомнил Усов, обращаясь к Сапожникову. – Тащи сюда.
– Да, будет веселее! – Поддержала Катя, натягивая через голову теплый свитер.
Илья встал, быстро вытерся полотенцем, напялил сменные брюки, кофту, сбегал и притащил гитару.
– На!
– Сыграй нам что-нибудь, – помешивая кашу, попросил Миша.
– Так я не умею. – Растерялся Илья.
– А зачем ты гитару взял?
– А… а… – его взгляд заметался по кругу. – Так для Сани! Он же умеет! Да, для него гитару и взял. – С облегчением выпалил он.
– Я? – Удивился Алекс, принимая протянутую гитару. – Я?…
– Ну, ты даешь, Сапожников. – Процедила сквозь зубы Катя.
– Мне дали, я и взял. – Прошептал он ей. – Тоже со скидкой.
И только Алекс продолжал сидеть, глядя на инструмент озадаченно.
А потом коснулся струн одним пальцем, потом двумя, потом левой рукой поставил аккорд. «Бряньк!» Его глаза округлились от испуга, затем он попробовал еще. «Бряньк-бряньк!»
– Люба! – Он поднял на меня ошалелый взгляд. – Я умею играть на гитаре?! Я умею!
– Да. – Произнесла я и попыталась улыбнуться.
Алекс просто сиял от счастья.
– Люба, я умею! Люба! – И стал наигрывать что-то.
– Metallica. – Улыбнулся Миша.
– Я играю! Черт подери! – Чуть не разревелся Алекс. – Играю!
Отпустил струны, потянулся и поцеловал меня в щеку. А затем устроился удобнее и продолжил играть. Катя поймала мой испуганный взгляд. Я была настолько взволнована произошедшим, что едва могла дышать.
Глава 41
– Сыграй уже что-нибудь! – Потребовала Катя.
– Какие песни ты знаешь? – Снимая кашу с огня, спросил Миша.
Алекс задумчиво перебирал струны.
– А я не знаю, что я знаю. – Тихо проронил он.
Я сидела рядом и чувствовала запах его шампуня, его пота, вдыхала их глубоко и медленно, игнорируя витающие рядом ароматы мясной каши, костра и речки. Мне хотелось запомнить этот момент и насладиться им, пока Алекс вдруг не вспомнил свое прошлое, и наше настоящее не закончилось.
– Есть ведь какие-то песни, которые все знают? – Укрывая плечи пледом, предположила Катя. – Старинные, походные, которые все поют на Грушинском фестивале.
– Не обязательно старые, ты должен знать что-то из девяностых. – Миша поворочал топориком сухие дрова в огне.
– Илья, какие песни я знаю? – обернулся к Сапожникову Алекс.
Тот закашлялся от неожиданности.
«Любые, назови любые, придурок, все можно будет списать на то, что он ничего не помнит!» – взглядом показала я.
Но Сапожников лишь выпучил глазищи, копируя меня.
– Сердце?
– Что за «Сердце»? – Оживился Алекс.
Его красивые пальцы коснулись упругих струн гитары.
– Сплин – «Мое сердце». – Потерянно произнес Илья.
– Отличная песня! – Подхватил Миша. – Нужно просто напеть, и твои руки сами все вспомнят.
– Как она там начинается? – Подскочила с места Морозова.
– Мы не знали друг друга до этого лета, – тихонько начал Миша.
– Мы болтались по свету, земле и воде. – Напел Илья.
