– Ух, ты.
Я должна была паниковать из-за его возвращающихся воспоминаний, но у меня живот сводило от его прикосновений. Это все, о чем у меня получалось думать. А еще – его глаза. Мне казалось, что в них звезд больше, чем на небе. И все эти звезды рушились на меня. Звездопад. Космический душ.
– Мама звала меня Алексом, это я четко вспомнил. – Тихо сказал он, прижимая меня к своей груди еще крепче и глядя мне в глаза. – Мне это нравилось больше, чем Сашка или Саня.
«Ему нужно реже играть на гитаре – она как телепорт в прошлое».
– Называть тебя Алексом? – Спросила я, цепляясь за его талию, чтобы не потерять равновесие.
– Нет. Я вроде как привык к Саше. И если тебе так больше нравится…
– Я хочу, чтобы ты был собой… Таким, как сейчас.
– А я так странно себя ощущаю. Вспоминаю слова песен, но не могу вспомнить, как целовал тебя. Тогда, раньше. И как читал тебе стихи, и какие это были стихи. И мне так хочется знать, о чем мы с тобой говорили, когда оставались наедине. Я хочу вернуть эти воспоминания, чтобы они снова принадлежали мне: я будто потерял что-то ценное, какую-то часть себя.
– Или освободил место для новых воспоминаний. – Тихо произнесла я, едва сдерживая желание поднять руку и провести пальцами по его щетине, которую раньше помнила ухоженной и элегантной, выбритой ровными линиями под скулами, а теперь любила такой, какой ее задумала природа – густой, естественно растущей, слегка растрепанной.
«Господи, каким же красивым был Алекс! И зачем природа создает таких мужчин, от красоты и брутальности которых буквально все женщины моментально теряют разум?»
– Тогда я хочу создать множество новых воспоминаний, чтобы не жалеть о старых. – Наклонился он ко мне.
И у меня больше не получалось отвести взгляда от его атласных губ, изогнутых в насмешливой улыбке.
Кстати сказать, женщины зря недооценивают коварство мужской улыбки – вот эта легкая самоуверенность, сквозящая в ней, это и есть тот самый наркотик согласия, который обезоруживает даже самых неприступных. Мужчина, уверенный в том, что непременно заполучит понравившуюся женщину, уже наполовину ее заполучил.
– Я так рад, что выбрался сегодня сюда. – Прошептал Алекс мне в губы. – Спасибо, что позволила мне вернуть часть меня.
И у меня в груди заиграла ударная секция, ведь я поняла, что случится дальше. И это случилось: он поцеловал меня, и каждая клеточка моего тела испытала дикий восторг. И остатки всех звезд с неба сплошным потоком полились на наши головы.
– Что с тобой? – Отрываясь, спросил Алекс. – Ты дрожишь. Замерзла?
Мне нужно было отдышаться прежде, чем ответить. Речной воздух больно обжигал разгоряченные поцелуями губы.
– Нет, все в порядке. Ты…
В этот миг я осознала, что он должен знать правду. Нельзя продолжать это, запутывая его все сильнее, навязывая ему более близкие отношения, от которых раньше он бежал, как от огня.
– Я знаю. – Произнес Алекс, поглаживая большим пальцем мою щеку.
– Знаешь? – Выдохнула я, поднимая на него растерянный взгляд.
Мое тело задрожало еще сильнее.
– Да. – Кивнул он. – Знаю, что не был идеальным для тебя. – Его пальцы коснулись моих губ, затем подбородка, и жадное пламя обожгло кожу под ними. – И я знаю, почему потерял память.
– П-почему? – Хрипло спросила я.
– Для того, чтобы начать все сначала. Чтобы все исправить. – Вздохнул он. – И стать достойным тебя.
Я закрыла глаза, всем своим существом желая того, чтобы он не останавливался, но, тут же, усилием воли заставила себя открыть их и посмотреть на него.
– Я ведь тоже не идеальна. – Прошептала я, глядя, как лунные блики скользят по его мужественному лицу. – И не хочу, чтобы ты был кем-то другим. Мне нужен только ты – такой, какой есть.
– Я хочу сделать тебя счастливой. – Признался Алекс.
Я почувствовала укол раскаяния, но было уже поздно: мы вновь слились в страстном поцелуе, и мои мысли окончательно спутались.
Представления не имею, как, целуясь и смеясь, мы добрались до палатки, и не знаю, видели и слышали ли нас ребята. Нам было не до них.
Оказавшись внутри, мы упали на одеяло и без лишних слов стали срывать друг с друга одежду. Кажется, я окончательно потеряла разум, когда почувствовала на себе тяжесть тела Алекса.
Мои руки обхватили его спину, а ногти стали царапать его кожу в попытке удержать его рядом с собой. Я позволила ему стащить с меня белье и закусила губу, чтобы не застонать, когда Алекс одним резким рывком оказался во мне. А потом мы стали двигаться в одном ритме. И мое тело пылало под его руками, а кожа горела от его поцелуев.
Я вспомнила. Я все вспомнила. Каждую нашу ночь любви – хотя, и не забывала их ни на минуту.
Обхватив Алекса ногами за талию, я с каждым движением притягивала его еще ближе к себе, прижималась к нему еще плотнее. В какой-то момент мы пристально смотрели друг другу в глаза, обнажая все потаенное. Целую минуту. Кожа к коже, руки и ноги тесно переплетены – ближе, чем с кем-либо другим в этой жизни.
И в этот момент мое сердце дало сбой: я поняла, что делала немыслимое, чтобы удержать Алекса рядом с собой. Потому что любила его. Оглушительно. Остро. До слепоты.
А потом я выкрикнула его имя, и он закрыл мне рот поцелуем. Неистовым, глубоким. Таким же яростным, как и толчки внутри меня. А затем он тоже застонал, и нас обоих затрясло в такт. Настолько сильно, что у меня перехватило дыхание. Но Алекс дышал так глубоко, что хватило бы на нас обоих.
А потом он обхватил меня за талию, перекатился, и я оказалась сверху. Рухнула на него без сил. И он провел пальцами по моей мокрой спине.
– Это лучше, чем у нас было «до»?
Я поцеловала его в шею.
– Признаться честно, ты немного подрастерял навыки. – Сказала с усмешкой.
– Тогда нужно скорее наверстывать.
Его рот нашел мой. Наши губы соприкоснулись, дыхания смешались. Даже делать ничего не было нужно – он все еще был во мне, и мы просто продолжили двигаться. И только глаза, смотрящие в глаза, подсказывали, что это не секс. Между нами происходило нечто другое, гораздо большее.
Глава 43
Утром я проснулась от жужжания комара над головой. Поднялась и осознала, что нахожусь одна в палатке. Все тело было сковано приятной ломотой, и перед глазами тут же пронеслись события прошлой ночи. «Ох, что же я наделала!» И тут же через мгновение: «О-ох, что же я наделала…» – но воспоминания определенно были приятными. Даже очень.
Чего мы только не вытворяли в этой палатке под покровом ночи! Даже стыдно как-то выходить: наверняка, ребята все слышали. И о чем мы только думали, черт подери?
