Я судорожно собрала одежду, натянула ее на себя и пригладила руками растрепавшиеся волосы. «Вроде не безумные малолетки, так как умудрились натворить такое?» Но интерес поборол стыд, и я, все же, выбралась наружу. Утреннее солнце слепило глаза, а свежий ветер приятно холодил кожу.
– Ты зачем соскочила? – Алекс встретил меня горячим поцелуем. – Я же нес тебе завтрак в постель!
Проморгавшись, я смогла оценить всю картину целиком. Алекс стоял передо мной с тарелкой, на которой лежала жареная сосиска с кетчупом, а в другой его руке был стакан с горячим чаем. Позади него, у костра, сидели ребята: Миша – на бревне, Катя у него на коленях. А вот Ильи нигде не было видно.
– Доброе утро. – Поцеловал меня еще раз Алекс.
Я почему-то жутко смутилась и бросила взгляд на Катю с Мишей, но те, кажется, были больше увлечены друг другом. Морозова кормила своего парня из рук, а тот, смеясь, облизывал ей пальцы.
– Боже мой, что этот лес делает с людьми? – Усмехнулась я.
– Пойдем, сядем.
Он отвел меня к костру и усадил напротив ребят.
– Привет, засоня! – Улыбнулась Катя. – А мы уже искупались и сосиски пожарили.
– Привет. – Отозвалась я, потирая глаза.
– Держи. – Алекс протянул мне тарелку.
– Спасибо. – Поблагодарила я. – А который сейчас час?
– Около девяти. – Ответил Миша. – В походе время идет по-другому.
– Мм, вкусно. – Откусив сосиску, заметила я.
Алекс сел рядом и теперь смотрел на меня безотрывно.
– Чего? – Нахмурилась я.
– Что? – Удивился он.
– Чего ты так смотришь?
Алекс пожал плечами.
– Любуюсь.
– Боже…
Мне не верилось, что кто-то может любоваться только что проснувшимся, отекшим, помятым человеком. Но Алекс продолжал улыбаться и глазеть. Тогда я решила перевести тему:
– А где Сапожников?
– Так вон. – Указала Катя куда-то в сторону. – Спит в своем гамаке.
Я повернулась и посмотрела туда. Вдали, под елкой, завернувшись в гамак, прямо на земле спал Илья.
– Так и не смог устроить его на деревьях, но нам запретил помогать. – Объяснил Миша.
– Конечно, он же профессионал. – Хмыкнула я.
И ребята покатились со смеху.
– Мне все интереснее, и как он выживал в наших предыдущих походах? – Покачал головой Алекс.
– Это тебя надо спросить! – Рассмеялась Катя.
– Вот он проснется весь искусанный комарами, обнаружит, что ботинки, которые он оставил у костра сушиться, обгорели, и начнется самое веселое. – Заметил Миша.
– Не-е-ет! Вчера, когда он услышал шум из вашей палатки, то решил, что это лось выходит из леса. Схватил фонарик и бросился к реке – вот это было веселье! – Воскликнула Катя. – Я никак не могла остановить свой смех!
– Он почему-то был уверен, что лоси не плавают, и в воде будет безопаснее. Просидел там полчаса!
– Но почему именно лось?
Теперь мы снова хохотали, как безумные. И Илья, заслышав смех, сначала стал ворочаться, а затем подскочил:
– Лось? Где лось?!
Парни отправились помочь ему подняться, а Катя, наклонившись вперед, прошептала:
– Порнопиротехника. Теперь я понимаю, почему ты выбрала именно это слово!
Я залилась краской.
– Прости. Мы не хотели шуметь, так вышло.
– Вот этого не надо. Не проси прощенья! – Отмахнулась она. – Я так за тебя рада!
– Не думала, что мы так можем…
– Ничего. Мы уснули до того, как сбились со счета, сколько снарядов у вас взорвалось.
– Да к черту ботинки! Куплю новые! – Отвлек нас возглас Сапожникова. – Это ж не любимые бутсы, которые шьют по эксклюзивному заказу со слепка твоей ноги! Это всего лишь… ох, ты ж ё!.. – доковыляв до кострища, изумился он. – А в чем я домой-то пойду?
– Будешь чаю? – Предложил ему Алекс.
– Ага. Погоди! – Спохватился Илья, потирая красное от укусов, распухшее лицо. – У меня ж торт есть! Вегетарианский! – Ступая босыми ногами по траве, он добрался к своему безразмерному рюкзаку, нырнул туда почти с головой и выудил… арбуз. – Во! Несите скорее нож!
Удивительно, но эти два дня стали самым запоминающимся уикендом в моей жизни. Парни все-таки помогли Илье порыбачить: соорудили приманку-рыбку из поролона, и тот, спустя два часа бесплотных усилий, вытащил-таки из реки маленькую щучку – радости было, будто выловил слона!
А еще мы немного покатались на лодке. Так романтично: она плывет, а ты гладишь зеркальную поверхность воды рукой и любуешься солнечными бликами на ней. Рука ныряет, а солнечные блики тонут в ней, и ты словно трогаешь ладонями разлитый в воде солнечный свет.
А потом начался дождь, и мы впятером прятались на берегу под этой лодкой, пока ветер трепал палатки, стремясь выдернуть крепления из земли. Но очень быстро стихия успокоилась, и мы продолжили веселье: доедали арбуз с жареной щукой (Диана бы оценила), а потом снова пели песни.
Идти обратно Илье, все же, пришлось в обгоревших ботинках, но ему было плевать, ведь рюкзак теперь весил в два раза меньше, и этот плюс перекрывал все минусы.
Вообще, мы вдоволь нахохотались над Сапожниковым, и без него этот отдых потерял бы все свое очарование. Если честно, я даже расстроилась, что все так быстро закончилось. И ощутила грусть, расставаясь с ребятами, когда микроавтобус высадил нас в центре.
Но буквально через минуту оказалось, что дома после отдыха на природе вдвойне хорошо. Еще и воду горячую дали – такой кайф! Да и Тумак на удивление встретил нас добродушным вилянием и впервые облизнул мне руки. Правда, Алексу он и вовсе бросился с разбегу в объятия, но тут я хорошо его понимала: обаяние моего жениха действовало буквально на всех.
И даже дед оттаял – улыбнулся, когда мы вошли. Обрадовался, что вернулись живые и здоровые. И, вряд ли, от них с мамой укрылся тот факт, что кое-что неуловимо изменилось после этих выходных в наших с Алексом отношениях. То, как он смотрел на меня, и как я отвечала ему, как мы касались друг друга при каждом удобном случае – это все говорило без слов.
Мы вернулись счастливые.
Глава 44
– Алекс, что ты делаешь? – Хихикала я, когда он полез под одеяло.
– Планирую ближе познакомиться с Кисулей. – Ответил Алекс, опускаясь ниже.
Я беззвучно захохотала, чтобы не разбудить домашних.
– Перестань смешить меня! – Прокричала шепотом, отгибая одеяло. – И не называй ее так!
– Кисуля старшая и Кисуля младшая – чем тебе не романтичные прозвища? – Продолжал издеваться он. – Обожаю вас обеих.
