Стоит ли ждать? Или устроить ему встряску?
Я бы не рекомендовал ни то, ни другое. Лучше всегда говорить мужчине прямо о том, чего хочешь. Он честно ответит, способен ли дать тебе это, и станет легче – даже если ты останешься одна.
Или не станет.
Есть одна девушка, которая никогда не сдается. Ее зовут Люба. Методы, которые она использует для того, чтобы добиться своего, честно говоря, просто отвратительны. Но она всегда добивается своего.
Кажется, в день нашего знакомства я сказал ей что-то про ее потрясающую задницу. А потом предупредил, чтобы не рассчитывала на дальнейшее. Она сделала вид, что согласилась. И я влип потому, что поверил ей и расслабился.
Знаете, почему я никогда не давал никому никаких обещаний? Потому что не верил в них.
Когда люди уходят, они все забирают. Так я остался без матери, затем без отца, да и мои первые отношения с девушкой тоже не удались. Поэтому дальше я дал себе слово – думать всегда только о себе. Так проще, так легче. Никакой ответственности. Никаких привязанностей.
Любовь делает тебя слабым, а этого я не хотел.
Я жил в мире, где никто меня не любил, и мне не хотелось любить никого в ответ. Все честно и просто.
А когда появилась Люба, я почувствовал, что стал уязвим. И это было неприятно. Я до усрачки испугался ее! Потому что не смог держать на расстоянии – как остальных.
И чем больше границ между нами я выстраивал, тем чаще думал о ней, тем больше мне хотелось видеть, слышать ее, быть с ней рядом.
Однажды я получил за это по башке. Не от Любы, но не суть. Она не растерялась – ловко воспользовалась этой ситуацией таким образом, чтобы показать мне разницу – каким я был, и каким могу быть.
С ней. И без нее.
С ней.
И без нее.
Главный страх мужчины – потеря независимости и всех этих прелестей холостяцкой жизни, привилегий полигамного „самца“. Люба буквально свернула мне голову, создавая атмосферу, в которой я лишился бы не только этого, но и всего того, что, как мне казалось, делает меня сильным.
Я бросил курить, пить и быть Саввой Пипкеным – по ее милости. И когда открылась правда, меня ужасно злило осознание этого.
А потом я вдруг понял, что дико скучаю. Что в той неудобной, неказистой, не самой привлекательной жизни, где я был с Любой, мне было комфортнее всего. Я ощущал себя безгранично счастливым – впервые в жизни.
Не имея ничего, что делало бы меня успешным и крутым. Ничего, что составляло раньше смысл моей жизни. Я стал сильнее, когда осознал, что меня таким делает именно любовь, которой я так старательно избегал и боялся.
Любовь.
Моя Люба.
Впервые мои мысли так сумбурны, и я представляю ваши смятенные лица, когда вы читаете эти строки. Но, честно говоря, мне насрать на вашу реакцию, ведь я сам еще до конца не разобрался, что чувствую.
Я понимаю лишь одно – прежняя жизнь теперь как вещь не по размеру – жмет мне в плечах.
Здесь должны быть какие-то выводы, но каких выводов вы ждете от человека, влюбленного по уши? Я теперь бесполезен как писатель. Бесполезен как мужчина. Как человек. Я просто бесполезен, пока ее нет рядом.
Похоже, она не только в моей башке покопалась, но и в сердце.
Бессовестная!
Пусть ей будет стыдно.
Хотя, о чем это я. Женщины – коварные существа, им бы только влюбить нас в себя, а дальше мучайтесь сами.
Ваш Савва.
Или Алекс. Или Саня. Александр Пипкенштейн. Шурка.
Черт их разберет. В *опу эти псевдонимы!»
– Алло?
– Любка! Это Илья!
– Да я уже поняла. Чего тебе?
– Выходи, поговорить надо!
– Сапожников, я только с работы пришла, еще не переоделась. Может, поднимешься сам?
– Нет, не могу! Спускайся скорее, дело есть!
– Ладно, иду. – Проворчала я, надевая обратно туфли.
«Вот ведь пристал! Тут эта статья в журнале, и я целый день хожу сама не своя. Не знаю, что думать. Дозвониться до Алекса не могу. Ну, вот зачем он такое пишет, если потом трубки не берет?»
– Люба, ты куда? – Прокричала мне вслед мама.
– Сапожников приехал, я сейчас, мам!
Сбежала вниз по ступенькам, толкнула дверь, вышла из подъезда. Никого.
– Илья, что за дебильные шут… – Произнесла в трубку, но споткнулась на полуслове.
На скамейке лежала гитара.
Гитара…
Я подошла ближе и уставилась на нее.
И мое сердце остановилось. Мое сердце замерло. Мое сердце…
– Ты где так долго был? – Спросила я, оборачиваясь.
Передо мной стоял Алекс – в походном костюме, ботинках, с рюкзаком за плечами.
– Сценарий писал. – Ответил он глухо. – И днем, и ночью. Чтобы успеть. Вчера сдал.
Я заметила, как дернулся его кадык, когда он сглотнул.
– Позвонить нельзя было?
Алекс пожал плечами.
– Хотел, чтобы ты тоже помучалась.
Он улыбнулся, и на моих глазах выступили слезы.
– Э-эй! – Вдруг громко просигналил подъехавший микроавтобус. – Ждем пять минут и уезжаем!
Я повернулась на звук.
Из микроавтобуса высунулись и махали нам Катя с Мишей, Илья, Алиса с Вадимом, Диана с Эриком и мой собственный дед с тетей Тамарой. Все при параде – в походном. У них в ногах, виляя хвостом, копошился Тумак.
– Подождете, не развалитесь! – Крикнула я в ответ.
Повернулась к Алексу и улыбнулась. По щеке покатилась слеза – я почувствовала, как она обжигает кожу. Мне нужно было поцеловать Алекса, чтобы удостовериться, что он настоящий, и не упасть в обморок.
И он первым сделал шаг навстречу: его ладони коснулись моих щек, дыхание опалило мое лицо. И в следующую секунду мы слились в долгом поцелуе, от которого у меня едва не покосились коленки.
– О-о-о! – Умиляясь, простонали девчонки.
Алекс рассмеялся и крепче прижал меня к себе.
И мое сердце остановилось…
Отдышалось немного…
и снова пошло!
Конец
P.S.
– Илюха! Слезай с дерева, не придуривайся!
– Ну, уж нет! – Донеслось с вершины сосны. – Я видел там следы медвежьих лап! Хотите – оставайтесь внизу, а мне жить охота!
– Илюш, но ведь медведи хорошо лазают по деревьям! – Крикнула Катя.
– Да-да, как же. Даже не уговаривай меня!
