Яна замерла на полпути, уставилась на него круглыми глазами, не зная, что делать дальше.
Зато Давид, кажется, знал. Его глаза снова сузились.
– Я хочу, чтобы ты немедленно покинула отель и исчезла из моей жизни, – продолжил он тем же деланно спокойным тоном.
Вот тебе и вышла замуж за лучшего мужчину на свете.
– Но постой… – попыталась она его разжалобить. – Давай разберемся? Это какая-то ошибка…
– Ошибка – то, что я женился на нищей швали, думая, что беру в жены достойную женщину. А теперь пошла вон.
Щеки Яны тут же порозовели, впрочем, как и шея, а также грудь.
Детдомовская шваль… не счесть, сколько раз ее за детство и юность успели так назвать. Но в том-то и дело, что ты шваль, пока сама считаешь себя таковой. Яна так давно не считала.
Да, в ней не найдешь ничего выдающегося, разве что кроме внешности. При росте метр семьдесят она была на редкость стройной, тонкокостной. Кроме того, спасибо родителям, обладала приятными чертами лица, большими синими глазами, густыми, необыкновенно длинными волосами. В свои двадцать два она не начала никакого стартапа, не построила головокружительной карьеры, но успела получить образование. До встречи с Давидом неплохо справлялась со своим житьем-бытьем, работала продавцом в книжном, делала ремонт в полученной от государства квартире, строила планы на будущее. Швали живут по-другому.
– Ты не имеешь права меня так называть! – заголосила она. – Не смей меня оскорблять!
И тут напускное спокойствие Давида будто рукой сняло.
Он подскочил с места, навис над ней и взревел:
– Шваль! Я с тебя пылинки сдувал! Я тебя любил! Я на тебе женился, а ты тут трахалась у меня за спиной! Да как тебе не стыдно?!
– Я не тр…
Он не дал ей продолжить. Схватил за лицо и вдавил пальцы в нежную кожу. А отпустив, вытер руку о брюки, будто коснулся чего-то жутко грязного.
– Таких, как ты, нужно чипировать и отслеживать, сообщать нормальным людям, чтобы держались подальше. Тебя стерилизовать надо, чтобы, не дай бог, не плодилась. Клеймо на лбу поставить, чтобы все видели, какая ты дрянь…
Яна опешила от такой отповеди.
– Давид, я… – попыталась она ответить.
– Заткнись! – заорал он, заводясь еще сильнее. – Я больше никогда не хочу тебя видеть! Никогда в своей жизни… Запаха твоего чувствовать не хочу, голоса слышать не желаю. Ты мне омерзительна!
Выплюнув эти слова ей в лицо, Давид схватил ее за затылок и как есть голую, с прижатым к груди одеялом, вытолкал из спальни, а потом и вовсе из номера. Пихнул вперед, да так крепко, что Яна чуть не упала.
Его телохранители, которые стояли возле дверей, тут же отвернулись, едва увидели, что жена хозяина не одета. Однако двое постояльцев, стоявших дальше по коридору, отнюдь не были столь же деликатны. Молодые люди уставились на Яну во все глаза.
– Пошла вон из отеля! – гаркнул Давид, указывая ей в сторону лифтов.
– Хотя бы дай мне одеться! – попросила Яна, старательно кутаясь в одеяло.
– Зачем шлюхе одежда? – хмыкнул он. – Голая иди!
С этими словами он сорвал с нее одеяло.
Яна вскрикнула, попыталась поймать полы драгоценного покрывала, но не вышло.
– Давид, ты что?! – вскрикнула она в отчаянии. – Отдай!
Но он лишь полоснул ее злобным взглядом и отшвырнул красную ткань подальше, преградил Яне путь, чтобы она не вздумала потянуться за одеялом.
– Пожалуйста! – взмолилась она, кое-как прикрываясь руками.
– Заткнись и иди! – взревел Давид, совсем уже себя не сдерживая. – А если сама не пойдешь, а тебя за шкирку выкину. Ну? Как это будет? Сама пойдешь или помочь?
Яна резко отпрыгнула от него на безопасное расстояние. Не хотела, чтобы он снова схватил ее за шею.
«За что?!» – кричала она про себя.
Ведь не виновата, была уверена, что не имела к тем презервативам никакого отношения. И пусть в памяти провал, себя она знала. Ни за что не позволила бы другому мужчине себя коснуться. А синяки на попе… Надо еще выяснить, кто и зачем их сделал. Жаль, что Давиду выяснять неинтересно.
Он шагнул к ней с явным намерением выполнить угрозу, и Яна снова отпрянула подальше. Посмотрела ему в глаза и обожглась о злобу, с которой он на нее смотрел.
– Пошла вперед! – отдал он строгий приказ.
«Неужели и правда заставит меня голой выйти на улицу?..» – охнула она про себя.
Очень похоже на то, что он вполне способен выполнить угрозу. Вытащит ее за шкирку из отеля, как есть голую. Лучше уж она сама…
Яна отвернулась от Давида, как могла распушила волосы. Длинные-длинные, они доходили ей до бедер, так что худо-бедно закрыли сзади филейную часть, а спереди грудь, хотя острые коричневые соски все равно дерзко торчали. Она прикрыла грудь одной рукой, вторую опустила к треугольнику между ног в надежде, что удастся хоть как-то прикрыть самое сокровенное. Представила, как жалко, должно быть, выглядела.
И…
Убрала руки, расправила плечи.
Стыдно было до обморока, но Яна не подала виду. Давид хотел, чтобы она вышла из отеля голая? Она выйдет. Но не униженной швалью, а гордой женщиной, кем и являлась.
Яна подняла подбородок повыше и походкой модели зашагала к лифтам.
Глава 2. Как примечают моделей
Три месяца до свадьбы.
– Офонареть… – Яна осматривала очередь из моделей.
Длинный и широкий коридор вместил в себя кучу народа.
Яна насчитала девушек тридцать, не меньше. И каких девушек! Высоких, стройных, с длинными локонами. Правда, у большинства волосы все же были наращенные. Она уже научилась отличать такие вещи, наслушалась рассказов своей подруги, Лали.
«Прийти на кастинг рекламы шампуня с наращенными волосами? Это сильно!» - ворчала она про себя.
Впрочем, понимала, что даже если бы тут стояло всего три калеки, ее шансы быть выбранной в любом случае ровнялись нолю целых, нолю десятых. Кто она такая, чтобы ей так повезло? Пусть, мечтала об этом годы, даже бегала на специальные курсы. Обычные продавщицы моделями не становятся, даже если очень хотят.
– Ага, именно офонареть, – пропыхтела Лали, с тоской смотря на конкуренток.
И это при том, что подруга ничем этим девицам не уступала. Такая же высокая, стройная, с шикарной копной черных, вьющихся волос. Если даже она почувствовала себя неуверенной, куда уж Яне рыпаться?
– Зачем только ехали через весь город, – вздохнула Яна, одергивая черное облегающее платье до середины бедра. – Еще волосы крутили, наряжались…
Они устроились с Лали в сторонке и с тоской наблюдали за тем, как прибывали все новые и новые девушки.
