Давид тряхнул головой, стремясь сбросить с глаз красную пелену, что застилала взор. Сердце стучало так, что казалось, сейчас пойдет носом кровь.
Дико хотелось надавать кому-нибудь по морде или швырнуть о стену. Дать злости хоть какой-то выход, чтобы прекратила душить.
Но еще больше хотелось, чтобы Яна остановилась, повернулась к нему, упала на колени и стала просить прощения. Пусть бы по-бабьи ныла, скулила, унижалась, но вымаливала пощады! Что угодно, кроме этой горделивой походки, от которой у него сводило скулы.
Яна умела красиво ходить…
Он пошел вслед за ней. Вместе с телохранителями шагал к лифтам, следя за тем, как она выставляла себя напоказ.
Яна нажала на кнопку лифта, вошла в кабину. Давид с телохранителями забрались следом.
Уже в лифте он обратил внимание, что лицо жены превратилось в маску. Оно казалось неживым, чересчур бледным, словно в ней умерли все эмоции. На секунду ему стало ее жаль, но лишь на секунду.
«Плевать!» – заорал он про себя.
Ему теперь плевать на все, что касалось этой женщины.
Пока ехали вниз, думал – вот теперь точно сломается. Развернется к нему, разрыдается в голос, станет молить не выкидывать ее в фойе голой.
Но нет, не сломалась.
Когда двери лифта открылись, Яна замерла на секунду, вглядываясь в толпу людей. А потом шагнула на мраморную плитку фойе. Нагло шагнула, с высоко поднятой головой. Как будто только и делала, что ходила среди людей голой.
Давид ждал – теперь-то точно развернется, расплачется. Ведь тут полно народу, в отличие от коридора и лифта.
Однако Яна и здесь его удивила – она продолжала упрямо идти вперед. Игнорировала наглые взгляды, не оборачивалась на зов персонала.
Засверкали фотовспышки, люди начали снимать Яну на телефоны. Тут уже не выдержал Давид. Со скоростью звука расстегнул на себе рубашку, стащил с плеч, бросился следом за женой, накрыл ее белой тканью, когда она прошагала примерно половину расстояния до выхода.
– Бесстыжая дрянь! – заорал ей на ухо.
А потом схватил на руки и унес обратно в лифт. Не отпускал, пока не принес ее в номер. Яна не сопротивлялась. Она словно онемела и потеряла способность двигаться. Лишь обняла его за шею и замерла, позволяя себя нести.
Он поставил ее на ноги уже в спальне. С пренебрежением оторвал от себя ее руки.
Яна тут же пришла в себя, старательно запахнула на себе его белую рубашку.
– Тебе две минуты, – процедил он. – Одевайся, собирайся, тебя отвезут в аэропорт, ты возвращаешься в Россию.
Она кивнула, а потом попросила с круглыми глазами:
– Я за две минуты не успею собраться, можно чуть больше времени?
– Шмотки натянуть вполне успеешь, – процедил он сквозь зубы.
– Но нужно же еще собрать вещи… – проговорила она испуганно.
– Здесь нет ничего твоего, чтобы ты это забирала, – процедил Давид.
Ведь все… абсолютно все вещи, что были на Яне и с Яной, покупались на его деньги.
Жена округлила глаза еще сильнее. Больше вопросов не задавала. Вообще не сказала ни слова. Метнулась к шкафу, достала джинсы и футболку, исчезла в ванной. Ровно через две минуты вернулась уже одетая, с косой, заплетенной набок.
– Гена, отвези ее в аэропорт, – проговорил Давид, стараясь не смотреть на Яну.
Когда ее увели, прошел обратно в спальню и принялся раздавать указания оставшимся двум телохранителям:
– Презервативы собрать, сделать анализ ДНК. Я хочу знать все наверняка.
Потом он уселся в кресло – на то самое место, в котором сидел, ожидая, когда Яна проснется.
– И приведите мне козла, который позарился на мою жену.
Пусть этот урод только появится, Давид повесит его за яйца на люстре.
Глава 23. (Не)счастливый влюбленный
Пока Давид ждал, когда к нему приволокут любовника Яны, у него в голове промелькнул миллион картин.
Этим утром он как никогда спешил к жене. Шутка ли – бросить любимую женщину сразу после свадьбы. Но дела, дела. На носу был важнейший контракт со швейцарцами. Поэтому он отправил Яну в свадебное путешествие, а сам полетел решать вопросы.
Ведь такую красоту надо достойно обеспечивать, верно?
Давид хотел мир положить к ее ногам, а для этого нужны средства.
Дела удалось решить в спешном порядке, и он поспешил к любимой. Провел в пути почти сутки, не спал.
И ради чего?
Ради того, чтобы застать ее затраханную в номере для молодоженов?
Когда Давид вошел в спальню, то не поверил своим глазам. Его идеальная Яна, его чистая, светлая девочка лежала на кровати, развратно выставив голую задницу вверх. А на этой заднице отпечаток чужой лапы. Четкий такой отпечаток, ясный. И презервативы возле кровати.
Давид бывалый мужчина. Ему уже изменяли раньше. Он тоже изменял, не святой. Но чтобы так откровенно! И это через два дня после свадьбы, на которой Яна клялась ему в любви. В буквальном смысле клялась – ее свадебная клятва была длинной, трогательной и содержала в себе такие обещания, как верность и преданность до самого конца.
Это, мать ее так, верность и преданность?
Да, Давид явился раньше, чем обещал. Должен был прилететь только вечером, но получилось утром – хотел сделать сюрприз. Думал, Яна обрадуется, а тут…
Обозрев всю картину, Давид выскочил из спальни, согнулся пополам. Думал, стошнит прямо на ковер, так мерзко и противно ему было в тот момент. Потом взял себя в руки, вышел в коридор и потребовал, чтобы телохранитель добыл ему записи с камер.
Уже через пять минут ему разрешили доступ.
Давид долго сидел в гостиной номера с планшетом, крутил запись из ресторана, где Яна ужинала, а потом слушала песни какого-то кривляки на сцене. Белобрысый накачанный малый очень старался ее очаровать. Звука на записи не оказалось, только видео. Но даже без звука все было кристально ясно – скучающая баба и голливудский красавчик, желающий залезть ей в трусы.
Давид перемотал видео вперед, к концу выступления этого позера. После его ухода Яна еще некоторое время потягивала белое вино, сидя за столиком в одиночестве. Потом встала, вышла. Он проследил по камерам ее путь и буквально обалдел. Вот она встречает кривляку со сцены в коридоре, он подходит к ней, начинает беседу… и жена отвечает!
Нет, не жена она ему после такого. Лживая тварь, сука и блядь… но не жена!
Потом эти двое пошли к лифту. Мило беседовали в кабине, вышли на этаже Яны и вместе пошли к номеру. Девка что-то сказала кривляке, тот кивнул. Она зашла в номер, а он через пять секунд двинулся следом.
И все.
