– Ты обалдела? – взревел он, нависая над ней.
Яна задрожала как осиновый лист, но все же не отступила.
– Й-й-я не вру! – сказала с запинкой.
– Двенадцать недель, значит? – процедил Давид зло. – И чей ребенок?
Снова ее рука метнулась вверх, но на этот раз Давид перехватил ладонь, не позволил Яне врезать ему еще раз.
– Немедленно прекрати драться! – зарычал он. – Я терпеливый, но не настолько.
– А ты прекрати меня оскорблять своими вопросами! – вдруг взвилась она.
Давид всмотрелся в ее лицо, Яна буквально пылала праведным гневом.
Смешно.
– Для шлюхи слово «шлюха» не оскорбление, а констатация факта… – прорычал он, глядя ей прямо в глаза.
И снова еле увернулся от пощечины. На этот раз она замахнулась на него левой рукой.
– Прекрати, я сказал! Бессмертная, что ли?
Он схватил обе ее руки, завел за спину.
В этот самый момент пояс ее халата развязался. Видно, она не успела как следует его затянуть. Белая ткань соскочила, явив Давиду молочно-белое плечо. Он чуть наклонился вперед, залюбовался божественной грудью.
Богиня, мать ее так! Почему мироздание наградило ее телом богини?
Член в штанах болезненно дернулся. Оставаться с Яной в непосредственной близости и не иметь возможности ее взять было пыткой. Давид понял, что если еще хоть немного ее так возле себя подержит, то уже не сможет остановиться.
Но, в конце концов, не насиловать же бывшую жену, так? А добровольно она его в себя не пустит – факт.
– Я сейчас выйду, – заговорил он ей на ухо. – Ты оденешься, соберешь вещи. На все про все тебе пятнадцать минут, а потом я тебя заберу. Поедем в нормальный отель и поговорим. И ты мне все расскажешь…
– Что все? – пискнула она
– Зачем ты сюда приехала, на кой хер тебе сдался Филлинг и что там за история с пидорами из «Малинника». Собирайся!
Давид еще секунду подержал Яну рядом, а потом неохотно разжал стальную хватку, с большим сожалением отпустил.
* * *
Он отправился с Яной прямиком в ближайший респектабельный отель. Снял президентский люкс и повел Богиню наверх.
Телохранители заняли привычное место у дверей. Давид же провел Яну в гостиную, усадил на диван.
Сам отправился в ванную. Умыл холодной водой чересчур разгоряченное лицо, всмотрелся в зеркало, сам себя испугался. Волосы взъерошены, взгляд бешеный. Неудивительно, что Яна всю дорогу до отеля тряслась, стоило ему на нее взглянуть.
Когда вышел, застал бывшую жену в той же позе, что и пять минут назад.
Яна сидела на белом диване, скромно сложив руки на коленях и, похоже, боялась поднять на него взгляд. Скромница, чтоб ее… Еще и одета не пойми как – свободные синие джинсы сидели на ней как на вешалке, а футболка, казалось, была велика на пару размеров.
Давид бросил взгляд на ее небольшой чемодан, который телохранитель оставил прислоненным к дивану.
«Маловато вещичек для путешествия», – отметил он про себя.
Взял стул, поставил напротив дивана и сел. Щелчком пальца привлек внимание Яны.
– Ты хотела говорить? Давай говорить.
Она кивнула, только-только собиралась что-то сказать, как он перебил ее:
– Не думай, что тот факт, что я хочу тебя как женщину, или твоя беременность как-то изменят мое к тебе отношение.
Яна кивнула – мол, понимает. А у самой во взгляде столько обиды, что хоть горстями ее вычерпывай.
Последний факт взбесил его неимоверно. Она на него еще и обижается! Совсем девки обалдели, наглость второе счастье.
Он решил окончательно расставить все точки над «i», процедил, сверля ее взглядом:
– Ты для меня есть и будешь шлюха, никто более…
Яна резко отшатнулась назад, будто он врезал ей оплеуху, как она ему совсем недавно.
– Почему ты считаешь меня такой? – застонала она. – Ты же ничего не знаешь! Я не изменяла тебе, меня изнасиловали!
Снова это «изнасиловали»… Давида неимоверно бесил сам факт того, что Яна пыталась оправдаться, вместо того чтобы умолять его о прощении.
Что ж, она хочет сыграть в игру под названием «Невинная девочка»? Он подыграет, ему несложно.
– Что значит, тебя изнасиловали? – спросил он, прищурившись.
Откинулся на спинку стула и стал слушать ее сбивчивый рассказ:
– Я прокручивала в голове все, что произошло, тысячу раз, не меньше. Этот человек заранее все обо мне знал, Давид! Он наверняка подготовился к встрече со мной…
Яна на секунду запнулась, нервно вздохнула, уставилась на свои руки так, будто там хранились подсказки. А потом продолжила рассказ:
– Как было дело. Я пришла ужинать, а меня специально усадили возле сцены, чтобы он хорошо меня видел. Он знал, как меня зовут, что я из России. Приплел слезливую историю про свою русскую бабушку. Якобы поэтому знает русский. Он также должен был знать, что я люблю читать. Он использовал это как повод для разговора, когда мы вышли на моем этаже. А потом он попросил у меня какую-нибудь книгу на русском, я зашла в номер за книгой, и он бросился следом, а потом накинулся на меня! Уколол шприцом с какой-то дрянью, и после этого я ничего не помню. Вот сюда уколол! У меня даже осталась шишка, и она не проходит…
Яна повернулась к Давиду спиной, коснулась пальцем места на шее – как раз на уровне, откуда начинали расти волосы.
Давид не выдержал, подскочил с места, устроился рядом с Яной на диване, провел пальцами в том месте, куда она указывала, действительно почувствовал небольшую шишку. Посветил телефоном, рассматривая уплотнение на коже. Он готов был поклясться, что раньше ничего такого у нее на шее не было. Откуда знал? Да он же целовал ее всю, трогал, облизывал. На теле бывшей жены нет места, которое он бы досконально не изучил.
Ее рассказ казался складным, местами даже логичным, только одно не вязалось.
– Скажи-ка мне, малышка, – начал Давид нарочито нежно. – А почему ты не рассказала мне об этом сразу? Я же несколько раз попросил тебя объяснить мне, что случилось, прежде чем выгнать тебя тогда голую в коридор…
Яна на секунду замялась, закусила губу и проговорила, глядя Давиду прямо в глаза:
– Я только недавно об этом вспомнила…
И столько честности во взгляде, столько мольбы: «Поверь, Давид, поверь!»
Только он не вчера родился.
– Как удобно, правда? – спросил он с прищуром. – Как по щелчку пальца – тогда забыла, сейчас вспомнила… Ну-ну! Но чего ты пыталась добиться приездом в Америку? Если хотела обратно за меня замуж, не выйдет!
– Я не хотела этого! – заявила Яна, да с таким апломбом, будто это для нее оскорбление – второй раз сходить за него замуж.
