Что называется – быстро помирился с супругой, сообщил радостную новость. Молодец. Красавчик. Герой!
Вечно он с ней так. Стоит Яне оказаться рядом, и все, здравый смысл улетучивается, заменяясь дикими желаниями, а в воздухе так и витают феромоны, которым невозможно сопротивляться. То ему съесть ее хочется, то любить, то задушить в объятиях. А все потому, что самая драгоценная, самая нужная, самая милая, совершенно точно необходимая. Что уж там, слишком по ней соскучился.
Давид заметил, как ресницы Яны затрепетали, посмотрел на часы – всего восемь утра.
– Спи, спи, малышка, – тихо прошептал он.
«Я буду охранять твой сон», – добавил уже про себя.
Но Яна тут же раскрыла глаза, уставилась на Давида так настороженно, будто он бандит какой, а не самый близкий в ее жизни человек. А ведь он – ближайший.
– Не бойся меня, пожалуйста, – простонал Давид с досадой.
Яна села на кровати, уставилась на Давида.
– Что ты тут делаешь? Я думала, ты ушел…
– Как я мог уйти, малышка? – начал он нежно. – Я никуда от тебя не уйду…
Заметил, как при этих его словах глаза Яны расширились. Напугал? Но он не хотел пугать, наоборот!
– Прости меня, милая… – продолжил все так же нежно.
– Ты просишь прощения? – Она настороженно свела брови.
– Конечно прошу! – заявил Давид с чувством. – Прости меня, что я забрался к тебе в постель без приглашения. Должен был догадаться, что после той инсценировки с презервативами ты только перепугаешься…
– Инсценировки? – Глаза Яны превратились в щелки, она внимательно уставилась на Давида. – Ты нашел Филлинга? Тебя поэтому не было последние два дня?
– Поэтому… – кивнул Давид.
И принялся в красках рассказывать Яне, как нашел Филлинга, скрывающегося под личиной певца-пародиста, что на самом деле он гей, и все, что с ней произошло, было не более чем инсценировкой, призванной выбить Давида из седла. Что благодаря этому шоу нечистый на руку конкурент заработал огромную сумму и скрылся.
– Так это все из-за денег? – охнула она. – Что ж этот Китанян за тип такой, ничего для него святого нет…
– Ты не волнуйся, малышка, – заявил Давид, шумно дыша. – Он за все ответит. Я лично найду этого упыря и повешу за причиндалы на первом же столбе. Обещаю, что больше никогда не допущу подобного. Первый и последний раз ты через такое проходишь. Хорошо еще, обошлось лишь имитацией…
И тут он поймал ее улыбку.
– Так это что же получается, Давид, он мной не воспользовался, пока я была без сознания? Просто изобразил?
Столько облегчения послышалось в ее словах, столько радости, что Давид и сам расцвел улыбкой.
– Тебя никто не насиловал и впредь не изнасилует! Я позабочусь о твоей безопасности, – заявил он, смотря ей прямо в глаза.
– Спасибо, Давид! – заявила Яна с придыханием. – Я очень-очень благодарна за то, что ты это узнал. Не представляешь, как для меня важно было это знать…
Это он-то не представляет? Очень даже!
– Еще как представляю, Яночка. Для меня это вообще имеет сакральное значение, ведь я мужчина, а ты женщина. Я безумно обрадовался, когда узнал, что ублюдок тебя не тронул. Этому и тому факту, что ты мне не изменяла, девочка моя…
Последнее он сказал с особым ударением, чтобы показать, как для него это было важно. Жизненно важно, да и разве бывает по-другому?
Яна немного подалась вперед, заявила с чувством:
– Я никогда бы по доброй воле тебе не изменила! Я вообще не верю в то, что такое можно совершить в здравом уме. Не может быть такой причины, чтобы оправдать измену. Это подлость…
Все, что она говорила, отдавалось приятной пульсацией в его сердце. Каждое ее слово – бальзам на израненную душу. Он бы вечно ее слушал – ее нежный голосок и то, как признавалась ему в глубоких чувствах. Ведь только имея глубокие чувства, можно говорить такие вещи, разве нет?
– Я рад, что мы все выяснили, девочка моя. Я очень счастлив! – проговорил Давид, подаваясь вперед. – Спасибо, что ты все это мне сказала. Мы одинаково мыслим, смотрим на мир. Давай оставим все, что было, в прошлом. Сейчас главное, что ты и ребенок в порядке… Мы должны сосредоточиться на его здоровье, благополучии.
– Да, сейчас главное – ребенок, – тут же согласилась она.
Продолжая улыбаться, положила руку на живот, погладила, словно малыш мог это почувствовать.
И тут Давида так сильно к ней потянуло, что показалось, если не прикоснется, просто умрет на месте. И никакими средствами его потом не откачают.
– Можно потрогать живот? – вдруг спросил он. – Я просуну под майку руку, ладно? Всего на минуту…
Взгляд Яны заметался из стороны в сторону. Она сглотнула и проговорила сдавленно:
– Лучше не надо.
Не хотела, чтобы он трогал ее после несчастного случая, который случился ночью? Не приняла извинений?
Давид часто-часто задышал, попытался успокоиться. В конце концов, не винить же девчонку в том, что она осторожничала с ним после его же глупой выходки, так?
– Яночка, – начал он ласково объяснять, – я ничего плохого тебе не сделаю, обещаю. Ты не переживай, малышка.
– Я не переживаю, но… Такой прямой контакт, он…
Говоря это, она начала активно жестикулировать.
– Что плохого в контакте? – спросил Давид, смотря ей в глаза.
Он поймал ее руку, повернул внутренней стороной вверх, прижался губами к ладони, лизнул теплую кожу. Пока прикасался к ней, его всего аж потряхивало от удовольствия. Жаль, что длилось это всего секунду.
Яна резко отдернула кисть.
– Давид, не целуй мне рук, пожалуйста! – попросила она возмущенно.
– Ладно, живот тронуть не разрешаешь, но с руками-то что? Что плохого в простом прикосновении, Яна? Тебя нельзя даже тронуть?
– Ничего себе тронуть! – возмутилась она абсолютно необоснованно. – Ты ее чуть не облизал до локтя! Это слишком.
– Что слишком? Поцеловать жене руку? – Лицо Давида вытянулось.
Впрочем, лицо Яны вытянулось тоже. Она удивленно уставилась на Давида, потом вдруг воскликнула с обидой в голосе:
– Я тебе не жена!
Давид аж взвился от возмущения.
– Как это не жена? Жена! Еще какая жена…
– Никакая не жена! – бросила она ему в лицо. – По паспорту я вообще-то Гордеева. Ты со мной развелся, помнишь?
Маленькая паршивка не могла не припомнить ему тот импульсивный поступок.
– Раз тебе так важны бумажки, сейчас все исправим, не волнуйся, Яна, – проговорил Давид, подскакивая с места. – Позову какого-нибудь священника, тут с этим быстро…
