— Все это кажется мне немного подозрительным.
— Попробовали бы вы заняться бизнесом! — рассмеявшись,
сказал я. — Сейчас даже обычное дело вести достаточно сложно, а уж что-нибудь,
связанное с импортными товарами из других стран…
— А как вам удалось заполучить эти чулки в Мексике?
Я опять засмеялся:
— Это секрет.
— Но мне все же хотелось бы узнать обо всем этом побольше.
— Когда япошки собрались совершить нападение на Пёрл-Харбор,
один из их кораблей был загружен трикотажными изделиями. В связи с тем, что
суда, предназначенные в мирное время для торговли, во время войны должны были у
них выполнять военные функции, капитан высадился в Мексике у берегов Нижней
Калифорнии, выбрал песчаное место, вырыл там длинную траншею и закопал свой
груз. Так случилось, что эта полоска земли принадлежала моему приятелю. У него
была какая-то зацепка в Мехико. А об остальном вы можете догадаться…
— Вы хотите сказать, что этот товар — контрабанда?
— Верховный суд Мексики выдал нам на него документ,
подтверждающий наше право собственности. Мы можем, если хотите, показать вам
копию этого постановления.
— Но если у вас имеется изрядное количество трикотажных
шелковых изделий, которые достались вам при подобных обстоятельствах, то не
проще ли привезти их, а затем продать в один из крупных универсальных
магазинов?
— Мы не можем сделать этого, — принялся терпеливо объяснять
я. — Согласно лицензии, полученной нами от правительства, мы обязаны сбывать
товар только непосредственно потребителям.
— В вашем письме ничего подобного не было сказано.
— Нет. Но это правило Федеральной импортной комиссии. Иначе
нам не разрешат привезти их в страну.
Я вынул из кармана карандаш и записную книжку.
— А теперь, будьте любезны, назовите мне фамилии ваших
близких друзей, которым вы намерены передать какие-либо из…
— Я же сказала, что чулки собираюсь приобрести для
собственных нужд. Однако могу вас направить к моей ??риятельнице, которая тоже
возьмет несколько пар.
— Это было бы здорово. Ну а теперь…
Дверь из спальни открылась, и в комнату впорхнула Роберта
Фенн. Она, очевидно, только что закончила свой туалет.
— Привет, — сказала она. — Это что — продавец чулок? Я
только что говорила моей приятельнице… — Она замерла. Глаза ее расширились, а
рот слегка приоткрылся.
Эдна Катлер быстро обернулась, уловила выражение ее лица,
вскочила в панике и воскликнула:
— Роб, в чем дело?
— Ни в чем, — ответила, глубоко вздохнув, Роберта Фенн. — Он
детектив, Эдна. Вот и все.
Эдна Катлер снова повернулась ко мне в негодовании и,
пожалуй, с некоторым испугом. Это было инстинктивное движение животного,
загнанного в угол.
— Как вы посмели явиться сюда таким образом? Я могу
потребовать, чтобы вас арестовали!
— А я мог бы арестовать вас за то, что вы укрываете
человека, обвиняемого в убийстве!
Женщины переглянулись, и Роберта сказала:
— Дело в том, Эдна, что он действительно умен. Мы ничего не
добьемся, занимая такую позицию.
Роберта села. Эдна Катлер, мгновение поколебавшись, тоже
опустилась на стул.
— Это был хитрый трюк, — сказала Роберта. — Мы с Эдной были
уверены, что никто не смог бы получить этот адрес. Разве что почта продала
список адресатов, списав их с писем.
— Не стоит говорить об этом. Это все равно что лить воду на
колесо пустой мельницы.
— Да, хитрый ход, — повторила Роберта, выразительно глядя на
Эдну Катлер.
— Любой из полдюжины разных трюков позволил бы достичь тех
же результатов, — сказал я. — И если это легко удалось сделать мне, то и
полиция сумеет вас найти. Удивительно, что они не опередили меня.
— Я не думаю, что полиция найдет меня. Мне кажется, что вы
недооцениваете свои способности, — возразила Роберта.
— Не будем спорить на эту тему. У нас хватает других
проблем, которые следует обсудить. Кто такой этот Пол Нострэндер? — Девушки
молча переглянулись, а я посмотрел на часы. — У нас нет времени, чтобы тратить
его попусту.
— Я не знаю, — ответила Эдна Катлер.
Я взглянул на Роберту. Она старалась не встречаться со мной
глазами.
Тогда я снова повернулся к Эдне Катлер:
— Может быть, мне несколько освежить ваши воспоминания? Вы
замужем за Марко Катлером. Он собирался вручить вам документы о разводе. Вы не
хотели давать ему развода, не получив от него на ваше содержание больше, чем он
готов был заплатить. К несчастью, однако, вы были неосторожны.
— Это ложь!
— Хорошо, — согласился я. — Будем считать так, но у него
есть свидетели, готовые присягнуть, что вы вели себя нескромно.
— Они лгут!
— Ладно. Оставим этот вопрос. Меня не касается, что в этом
деле о разводе было справедливым и что — нет. Мне безразлично, есть ли у Марко
Катлера лжесвидетели и будут ли их свидетельства не в вашу пользу. Пусть он
назовет хоть семьдесят пять свидетелей, ему все равно будет не хватать еще двух
дюжин. Я всего лишь хочу установить с определенностью, что он вознамерился
получить развод, а вы не желали ему этот развод давать, и при этом у вас нет
никаких оснований для возражения.
— Хорошо. Пусть будет так, — сказала Эдна. — Продолжайте. Я
ничего не признаю и ничего не отрицаю.
Слушаю вас.
— Трюк, который вы выкинули, — просто шедевр!
— Какой вы умный! Ну, расскажите, что же было дальше?
— Вы отправились в Новый Орлеан, о чем сообщили вашему мужу.
Вы сделали так, чтобы он поверил, будто вы уехали из Калифорнии, опасаясь, как
бы ваши неприглядные поступки не всплыли наружу. Марко Катлер решил, что все
отрезано и со всем покончено. Казалось, вы сыграли ему на руку. Он вел себя
очень умно, а вы сглупили.
В результате ему не пришлось платить ни цента на ваше
содержание. Но вы-то как раз поступили хитро. Уведомили его, что снимаете
квартиру. Дали ему адрес. Затем начали искать женщину, внешне похожую на вас, —
такого же возраста, роста, комплекции. Любой, кто увидел бы вас вместе с
Робертой Фенн, не нашел бы сходства, но описание одной вполне могло бы сойти за
описание другой.
— Если у вас есть еще что-нибудь, говорите, — нетерпеливо
произнесла Эдна Катлер.
— Ну, пока я, собственно говоря, только строю фундамент.
