— Лэм, рад вас видеть. Очень надеялся, что вы приедете сюда,
чтобы встретить самолет. Это прекрасно, Лэм.
Мне хотелось увидеться с вами, но, простите, я забываю о
хороших манерах. Миссис Кул, позвольте представить вам лейтенанта Пеллингэма из
полиции Нового Орлеана.
Лейтенант, а это Дональд Лэм.
Мы обменялись рукопожатиями. Хейлу, похоже, нравилась его
роль церемониймейстера.
— Лейтенант Пеллингэм — эксперт по баллистике. Он выполняет
большую часть работы для департамента полиции Нового Орлеана. Он привез с собой
этот револьвер, Лэм. Я рассказал ему, что вы были со мной, когда мы обнаружили
это оружие и обсуждали, следует ли нам сразу обратиться в полицию или
подождать, пока вы сделаете запрос в Лос-Анджелес, чтобы побольше узнать об
убийстве Крейга.
Хейл со значением посмотрел на меня, будто пытаясь дать мне
понять, что эта вступительная речь должна подсказать мне, какой версии
придерживаться, и предупредить противоречивые заявления.
Я кивнул лейтенанту Пеллингэму и сказал:
— Я уже беседовал с сержантом Рондлером здесь, в управлении.
— Но вы не говорили ему о револьвере? — спросил Хейл.
Я сделал вид, что удивлен.
— О револьвере? Конечно нет. Как мне казалось, моя задача
заключается в том, чтобы расследовать убийство и затем, если окажется, что оно
было совершено с помощью оружия 38-го калибра, которое не было найдено,
связаться с вами, а вы должны были уведомить полицию.
— Правильно, — подтвердил Хейл, одобрительно улыбаясь. —
Именно так я и считал. Но, — продолжил он, — вы ведь были со мной, когда я
обнаружил револьвер в том секретере. Лейтенант Пеллингэм интересуется этим. Ему
нужны подтверждающие показания.
Я повернулся к лейтенанту.
— Мистер Хейл осматривал секретер. Там были какие-то бумаги,
которые явно завалились за ящик. Когда мы начали их извлекать, обнаружили
револьвер.
— Вы, конечно, опознаете этот револьвер? — спросил лейтенант
Пеллингэм.
— Это был револьвер 38-го калибра, вороненой стали. Не
уверен, какой он был системы…
— Это не важно. Меня интересует, можете ли вы
идентифицировать револьвер, который находился там.
Я посмотрел на него открытым взглядом.
— Ну конечно, могу сказать в общих чертах, что это за
револьвер.
— Но вы не можете утверждать, что револьвер, которые привез
я, тот самый?
— Конечно, ни один из нас не записал его серийного номера, —
сказал я, минуту поколебавшись. — Мы просто увидели этот револьвер в секретере
и положили его назад, туда, где обнаружили, и, если Хейл говорит, что это то
самое оружие, мне этого достаточно.
— Конечно, это тот самый револьвер, — подтвердил Хейл. —
Могу вас на этот счет заверить.
— Нам нужно, чтобы кто-то заверил в этом суд, — заметил Пеллингэм.
— Ну, мы можем сделать это, — сказал Хейл доверительно.
— Если револьвер у вас с собой, — предложил я, — может быть,
я могу сейчас его опознать. И если я его опознаю, мне кажется, было бы неплохо
нацарапать на нем мои инициалы.
— Прекрасная мысль, — одобрил Пеллингэм.
И в таком случае, когда вы будете выступать в суде в
качестве свидетелей, вам не нужно будет рассказывать кому-либо, когда эти
инициалы были нацарапаны. Вы понимаете?
— Не уверен.
— Районный прокурор просто скажет: «Мистер Лэм, я покажу вам
револьвер, на котором нацарапаны инициалы „Д.Л.“. Скажите, кто нацарапал эти
инициалы, если вам это известно?» Вы скажете: «Это сделал я».
Тогда районный прокурор спросит: «Зачем вы это сделали?», а
вы ответите: «Чтобы мог опознать его». Тогда районный прокурор спросит: «Это
тот револьвер, который вы видели в секретере в квартире в Новом Орлеане?» и так
далее, и так далее…
— Понятно, — сказал я.
— Прекрасно, — подтвердил Хейл. — Мы оба нацарапаем там свои
инициалы.
Пеллингэм отвел нас в угол зала ожидания.
— Мы сделаем это прямо сейчас, потому что я немедленно
отправлюсь в полицейское управление. Там я произведу несколько проверочных
выстрелов и сравню их данные с данными выстрелов, произведенных той роковой
пулей, которой был убит Крейг.
Мы увидели, как он поставил кожаный саквояж себе на колени,
открыл его и вынул небольшую деревянную коробку. Лейтенант сдвинул с коробки
крышку. Внутри привязанный к дну коробки шнурками, пропущенными через отверстия
в дереве, лежал револьвер 38-го калибра, который агентство выдало мне месяц
назад.
Хейл постучал по нему и выразительно произнес:
— Вот оно, то оружие, которое лежало в секретере.
Готов поставить один к десяти, что это тот револьвер,
которым был убит Крейг.
— Нацарапайте на нем ваши инициалы, — сказал Пеллингэм и
протянул Хейлу нож.
Хейл нацарапал свои инициалы на резиновой поверхности
рукоятки револьвера. Пеллингэм передал револьвер мне. Я внимательно осмотрел
его.
— Я думаю, это тот самый револьвер. Конечно, я не записал
его серийный номер, но насколько могу сказать…
Хейл перебил меня:
— Ну, Лэм, конечно, это тот револьвер. Вы же знаете.
— Я думаю, что да. Он похож…
— Вот тут, — указал Пеллингэм, — поставьте ваши инициалы. —
Он передал мне нож.
Берта переводила взгл??д с револьвера на меня. Лицо ее
выражало напряженное внимание. Хейл расплылся в улыбке.
Пеллингэм подытожил:
— Ну вот. Вы опознали револьвер. Не надо будет больше
возвращаться к опознанию, и никакой шустрый адвокат не сможет запутать вас,
когда дело дойдет до перекрестного допроса.
Голос из громкоговорителя произнес: «Телеграмма для
лейтенанта Пеллингэма из Нового Орлеана. Обратитесь в билетную кассу».
Пеллингэм извинился, закрыл свой саквояж и подошел к окошку
кассы.
— Рад, что вы опознали револьвер, Лэм, — сказал Хейл. —
Конечно, нужно было списать номер серии, когда мы его впервые обнаружили.
В разговор вступила Берта.
— Я удивлена, что ты не подумал об этом, Дональд.
Хейл рассмеялся.
— Он очень мудрая сова, миссис Кул, но даже сова может
иногда что-то проморгать. Но это единственный промах, который он совершил…
— Совы не моргают, — прервала его Берта, сурово глядя на
меня.
