– Что? – у Сани был преступно хриплый голос, выдающий его с потрохами. Женя готова была поспорить на все деньги, что если она сейчас протянет руку к его шортам, то ее там бодро поприветствует крепкий и уверенный в себе стояк.
– Ты спросил, гулять или в спальню, – выдохнула Женька. – Вот я и говорю: в спальню. Тут она не удержалась и все же проверила свою догадку. Результат заставил ее торжествующе ухмыльнуться, а Саня слегка зарделся. Ну прям майская роза – только посмотрите на него!
– И не стыдно тебе меня за член тут при всех лапать? – ласково пожурил он ее.
– То есть тебе меня за грудь хватать можно, а мне тебя нельзя? Нет уж, дорогой друг, у нас равноправие.
Саня обошел качели и резко дернул Женю на себя, впечатав себе в грудь.
– Сначала я тебя отнесу в номер, перекину через кресло и выебу, – прошептал он. – А потом у нас будет равноправие. Идет?
Женя часто, коротко задышала, к щекам прилила кровь, и они запылали. Удивительным образом крови в организме хватило и на нижнюю часть тела, потому что туда тоже прилило, и там тоже все запылало. Гребаный Саня.
– Это грубо, – проговорила она, машинально облизывая пересохшие губы.
– Еще скажи, что тебя это не возбуждает? – приподнял бровь Саня. В его темных глазах плясали черти и горели адские огни.
– Не скажу, – призналась Женька, и тут же получила в награду за честность горячий, немножко смазанный поцелуй.
А потом Саня доказал, что он человек слова: и в номер отнес, и через кресло перекинул, и… в общем, сделал все, что обещал. Да так, что Женька потом просто без сил рухнула на пол. Все тело казалось куском желе, которое способно только подрагивать от удовольствия, а двигаться – нет.
– Отнеси меня в душ, а? – взмолилась она.
– Жрать хочу, – честно сказал Саня, который наоборот как будто взбодрился и уже почти вымелся за дверь, чтобы успеть на завтрак. – Оттащить в душ могу, но мыться сама будешь. И вообще, ты же вроде хотела равноправия? – и ехидно улыбнулся.
Ну не сволочь, а?!
– Забудь, – сказала Женя царственным высокомерным тоном (ну насколько это было возможно для того, кто лежит на полу голый с засосами на животе). – Сама справлюсь!
Саня насмешливо улыбнулся, поднял ее на руки, несмотря на возмущенные вопли, и поставил под душ.
– Если не справишься, жди меня тут. Приду – помогу, – пообещал он и коротко поцеловал Женьку.
Уже выходя за дверь ванной, вдруг обернулся:
– Кстати, если говорить о ревности. Я ведь так и не спросил, почему ты тогда сбежала из бара в Лихтенштейне. Но была же какая-то причина, правда, Жень?
И, не дожидаясь ответа, ушел.
Женька раздраженно помылась и, как была мокрая, вышла и упала на кровать. Вот это в духе Сани, конечно: сказать что-то такое, что испортит тебе настроение, и уйти, даже не дождавшись ответа. Впрочем, заданный им вопрос и не предполагал никакого ответа. Зачем озвучивать то, что им обоим и так ясно?
Да, наверное, Женька тогда действительно приревновала Саню к той девке с минетными губами. Но разве сам Саня не из ревности отогнал от нее сегодня Марка?
Женька лежала, уставившись в беленый потолок. Если есть ревность, значит, есть и какие-то чувства друг к другу? Или нет?
«Скорее нет, – решила она, обдумав, – ревнуют все и всех. Дети ревнуют родителей, родители – детей, друзья тоже очень часто ревнуют друг друга. Просто человек – такое собственническое животное по своей натуре: все, что ему нравится, хочет спрятать от остальных и оставить исключительно для себя».
Тем не менее мысль о том, что Сане нравится быть с ней, нравится заниматься с ней сексом – грела Женьку, вызывала в груди приятные щекочущие ощущения, точно там пузырилось шампанское. Да, она прекрасно понимала, что вся их постель – это временно, просто акция «помоги другу» и ничего больше, но как быть, если этот секс без обязательств оказался лучшим из всех, что у Женьки когда-либо были?
Лучше, чем с теми, в кого она была влюблена.
Лучше, чем с теми, кто был влюблен в нее.
Лучше, чем с опытным и умелым партнером.
Лучше, чем с юным и искренним.
Лучше, чем с кем бы то ни было.
Саня в постели был резкий, опасный, горячий, как ад, и неотвратимый, как пиздец. Он не стеснялся вообще ничего, из него била такая мощная чувственность, что стыду там просто не оставалось места. Он делал, что хотел: целовал, облизывал, прикусывал – и там, где хотел. При этом чутко отмечал Женины реакции – например, тут же перестал ласкать внутреннюю поверхность бедра, когда понял, что ей щекотно и не слишком приятно, – а также слышал ее и не пытался продавить. Женькиного тихого «нет», когда Санины пальцы скользнули в ложбинку между ягодиц и осторожно надавили на узкий вход, было достаточно, чтобы прекратить попытки подобраться к ней с этой стороны.
Идеальный любовник. Активный, страстный, жадный до ее тела, готовый и отдавать, и принимать ласки. Женя теперь понимала девушек, которые бегали за Саней после того, как тот заканчивал с ними отношения.
Вернее, это девушки считали, что у них с Саней отношения, сам он был абсолютно другого мнения и называл это «хорошо провести вместе время».
Как с Женей сейчас. Они просто хорошо проводят время друг с другом. И ничего большего за этим нет и быть не может.
Женя даже не задавалась вопросом, хотела бы она этого «большего», потому что изначально понимала нереальность и невозможность этого варианта. Когда стоишь на остановке и ждешь автобус, ты не думаешь о том, как было бы круто, если бы сейчас примчался красивый гонщик на болиде Формулы-1 и в несколько минут домчал тебя до студии звукозаписи. Не думаешь об этом, потому что это невозможно. Так не бывает.
Вот и Саня, желающий с кем-то строить долгосрочные отношения – это что-то настолько нереальное, что об этом даже думать было глупо.
Когда Саня вернулся, Женька уже была готова идти. И они пошли. В кои-то веки никуда не бежали и не торопились, а медленно, в свое удовольствие прогуливались по улочкам Аосты, заходили в старинные храмы, останавливались у необычных стен или смешных вывесок, фоткались на фоне гор и вообще вели себя как типичные туристы.
Когда осматривали чудом сохранившуюся стену римского театра и расположенный рядом амфитеатр, Женька на спор с Саней вышла на середину сцены и спела «Мурку»: у нее был неплохой слух, в мультфильмах она часто сама озвучивала песни своих героев. Саня давился от хохота и снимал это на телефон, Женька, пряча улыбку, раскланивалась, принимая аплодисменты от туристов, которые, не понимая текста песни, посчитали ее вполне приятной. А потом к Жене внезапно подошел широкий, как шкаф, седой мужик, уронил на русском короткое «уважила» и попытался впихнуть ей в руку пятитысячную купюру. Женя денег не взяла, и вдвоем с тут же подскочившим Саней они с трудом убедили мужика, что песня пелась из любви к искусству, а за любовь денег не берут. И нет, это не значит, что Женя с Саней его, этого мужика, не уважают.
