— У вас тут что, всегда так волков много? — перевела тему я, опасливо оглядываясь по сторонам. — Насколько знаю, когда волки где-то слишком активно размножаются, их отстреливают из соображений безопасности…
Парень перевел на меня тяжелый взгляд, который буквально означал: «Много ты в этом понимаешь, букашка».
— Ты бы шла в дом, пирожное с кремом… А то заячий хвостик отморозишь — нечем будет мальчиков заманивать и размножаться. У вас с подружкой аккумулятор сел. Сейчас сниму, поставлю на зарядку. Может, утром и сможете выехать, если глупостей каких не натворите…
Стиснула зубы, даже не зная, что отвечать на такое. Ну что за человек?! Вроде, доброе дело делает, надо бы спасибо сказать, но так преподносит, что убить его хочется… Треснуть бы его чем-нибудь тяжелым, только такой ведь сдачи даст или, пожалуй… Внутри все вдруг загорелось от перспектив этого «или», и я поспешно попятилась к дому под его пристальным взглядом, так и не поблагодарив этого грубияна за новую услугу. Впрочем, вернувшись в дом, отыскала в шкафу среди многочисленных вещей его дубленку и вынесла ему. На таком морозе можно и воспаление легких схватить в тонкой водолазке на голое тело. При мысли о его голом теле, к которому совсем недавно прижималась так крепко хоть и сквозь одежду, почувствовала, как меня вновь ведет… внутри все плавится, в трусиках бесстыдно пульсирует, по коже бегут мурашки и еще дыхание к черту перехватывает. Молча протянула парню куртку. Он молча и как-то нехотя ее взял и накинул, продолжив возиться под капотом. «Пижон несчастный», — окрестила его про себя и вновь побрела в дом.
Оказавшись вновь в тепле и уюте, вдруг захотелось взглянуть на себя в зеркало и привести себя в порядок. Все же Новый год через полчаса, и нужно выглядеть подобающе… Хотя кого я обманываю? Даже после такого короткого и не сказать что удачного общения с этим несносным Денисом с сердцем творилось что-то нереальное. Вот же гад несносный! Разве можно быть таким красивым, таким притягательным и таким отталкивающим одновременно?! И прозвище придумал, к которому даже не знаешь, как относиться… «Пирожное с кремом» и «хвостик отморозишь» звучало, вроде, мило, но и обидно одновременно, особенно в его исполнении… С другой стороны, я все же узнала, что он не такой уж и плохой, раз способен на положительные поступки… Может, все же продержусь здесь как-нибудь до утра…
Так я размышляла, пока поднималась на второй этаж в туалет, куда меня направили, разъяснив дорогу. Даже прихватила рюкзачок Иринки, который та не забыла взять с собой из машины. Полный арсенал ее косметики мне, конечно, был ни к чему… но все же, возможно, стоило немного привести себя в порядок. Отдышавшись после случившегося и рассмотрев себя в зеркале, изумилась собственной бледности. Перепуганная маленькая девочка какая-то… такая точно не произведет особенного впечатления на сердитого серого «волка»… В размышлении закусила губу. Наверное, он мне все же понравился… и я теперь уже не так его боялась. Скорее вся трепетала в ожидании следующей встречи, хотя не особенно-то рассчитывала на внимание с его стороны… Тем не менее, немного расчесала растрепавшиеся шоколадные локоны, почти неощутимым касанием пышной кисточки добавила румян, чтобы избавиться от бледности, и увлажнила губы тонирующим блеском. Как последний акцент — сбрызнулась нежными цветочными духами и выскользнула в холл. Ничего не подозревая, сделала первые несколько шагов к лестнице, когда кто-то бесшумный и сильный налетел сзади горячим ураганом и сжал в объятьях.
14
Дыхание тут же оборвалось, сердце чуть не выскочило.
— Как же ты сладко пахнешь, розочка… — нетерпеливо прорычал на ухо жаркий мужской шепот, а бесстыдные руки ловко пробрались под свитер, опутав, ошпарив ласками, грубо сдвинув вниз лифчик и тут же накрыв одну грудь и сжимая сосок.
— Отпусти меня! С ума сошел?! — выдохнула едва слышно, от шока потеряв голос. Судорожно заметалась в этой порочной ловушке, теряя опору под ногами, потому что Артем поднял меня на руки, развернул в сторону какой-то темной комнаты и в мгновение ока затащил в эту темноту. Пламенно-горячий шершавый язык прошелся по моей шее и щеке, заставляя выгнуться в попытке увернуться.
— И на вкус бесподобная… — будто не слыша и не чувствуя моего отпора, проурчал он довольно, зарываясь носом в мои волосы. Попыталась толкнуть его ногой, но он был словно одержим, даже не обратил внимания на мои удары. К тому же наши силы были явно не равны. Задыхаясь, дергаясь и беспорядочно царапаясь, пыталась оторвать от себя опутывающие меня мускулистые руки, но его губы все равно принялись беспрепятственно покрывать жадными ласками кожу — целовать, прикусывать, бессовестно посасывать.
— Не смей! Пусти! Я не хочу! — наконец нашла в себе силы для настоящего крика. Только вот он, видимо, потерялся в грохочущей снизу музыке. Ни на секунду не ослабляя хватку, парень увлек меня на постель, заставляя упасть на него спиной. Затем ловко навалился сверху и, когда я завизжала изо всех сил, на какие была способна, зажал мне ладонью рот и, придавив к постели своим телом, принялся расстегивать мне брюки и протискивать в них спереди руку.
— Вылижу тебя всю… вылижу твою вкусную киску… — продолжал шелестеть в ухе растлевающий шепот. Ловкие пальцы потянули за мой свитер, задирая вверх и обнажая выскочившую из лифчика грудь. Тут же воспользовавшись этим моментом, Артем вновь стиснул и покрутил сосок, зашипев от блаженства и не обращая внимания на мои слезы. — Ты даже не представляешь, как я буду сладко тебя лизать и трахать, моя конфетка… Будешь кончать, кончать и кончать… Я же чувствую, как ты течешь… как ты хочешь, чтобы тебя трахнули…
Дверь в комнату по инерции медленно и бесшумно прикрылась, а из моих глаз хлынули слезы.
— П-пож-жалуйста, не нужно… — жалобно залепетала я в надежде воззвать к его совести, когда он убрал руку от моего рта. — Я ведь не давала тебе никакого повода… К тому же ты нравишься моей подруге… П-почему ты сейчас не с ней?!..
— Прости, моя девочка… но таких, как твоя подруга, я и так постоянно имею… а от тебя у меня весь вечер стояк… Чувствуешь? — Он толкнулся мне в ягодицы твердым бугром в джинсах и потерся, рыча от удовольствия. — Не успокоюсь, пока тебе не вставлю…
— Ты просто урод! Моральный урод! — завопила, срывая голос. — Ненавижу таких, как ты… ненави-жу! — Яростно пытаясь отбиваться руками-ногами и оторвать от себя его цепкие пальцы, я все равно проигрывала в этой борьбе. От беспомощности глубоко вонзила ногти в его руку, но это не возымело никакого эффекта. По коже потекла кровь, но одержимый похотью парень даже не чувствовал жалких последствий моей борьбы. Силы таяли, утекали, предавали… Его нога оплела мое бедро, не давая сомкнуть колени. Рука беспрепятственно скользнула в расстегнутые джинсы, добралась до трусиков. Пальцы потерли мягкие складочки.
— Мокрая… ну конечно… — ухмыльнулся он, вновь проводя горячим шершавым языком по щеке и уху.
— А-а-а-а-а! — издала очередной крик отчаяния.
Не знаю, что произошло в следующий момент. Должно быть, в комнату кто-то ворвался и бросился к постели сзади, потому что я не успела ничего рассмотреть. Только нечто дикое и неудержимое оторвало от меня это чудовище, а потом раздался страшный грохот. Перепуганная и дрожащая, я соскочила с постели и тут же забилась в угол, усевшись на попу, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками. В комнате по-прежнему было темно. Только и видно было, что две здоровенные черные тени с рычанием и яростными вскриками швыряют и избивают друг друга, разбрасывая мебель и разбивая стекло. За дверью наконец-то раздались голоса и звуки шагов. Кто-то, наверняка, услышал, что здесь идет драка, и спешил на помощь. Одна из теней в пылу битвы уже прижала вторую к стене, нависая над ней страшной громадой и удушая с жутким свирепым молчанием. Лишь слышно было жалобное сипение жертвы, уже не пытающейся сопротивляться…
