— Я думаю, мужчина, с которым ты собираешься ложиться в постель, должен тебе хотя бы нравиться, а ты за все время нашего разговора ни разу на меня не взглянула. Тебя и правда интересует лишь мой титул?
— Нет, что вы… — В на доли секунды поднятых на него темных, как сливы, глазах заметался страх, что она что-то сделала не так. — Я многое о вас слышала. Вы чуть не погибли на Кавказе, были серьезно ранены, попали в плен… всегда проявляли небывалую отвагу… и о ваших подвигах ходят легенды.
Никита насмешливо скривился и покачал головой.
— Разве что о моих подвигах известного кутилы и повесы… Надеюсь, тебя и о них поставили в известность, а не забивали тебе голову исключительно романтической чушью… Думаешь, такие, как я, исправляются после свадьбы?
— Я… не знаю… — растерянно пролепетала она.
Никита вздохнул.
— Так посмотри на меня наконец. Готова ты будешь терпеть меня рядом, пока смерть не разлучит нас?
Он приподнял ее подбородок пальцами, с ухмылкой ожидая, когда она отважится одарить его своим взглядом. Спелые, алые ягодные губки дрожали. Щеки стали пунцовыми от смущения. Темные густые щетки длинных ресниц вспорхнули вверх, а густо-карие, почти черные глаза будто заглянули ему в душу, все там перевернув. Сердце почему-то ухало в груди тяжелыми пушечными выстрелами, дыхание перехватило. Ее красота и непорочность ослепляли, будоража самые темные желания. Он хотел ее крови. Прямо сейчас, здесь, немедленно. Озарение пришло в тот же миг. Теперь он точно знал, как должен поступить.
— Ну? Каков будет твой ответ? — с легкой хрипотцой в голосе спросил он, ничем не выдавая свой трепет.
— Вы… меня смущаете… — выдохнула она. Ее трепещущий взгляд хаотично скользил по его щекам, губам, волосам…
— Что ж… уже хороший знак. Но знаешь что? Если мне не понравится тебя целовать, я выберу графиню и получше, — насмешливо заявил он.
— Вы что?! — Она не успела в полной мере выразить свое возмущение, потому что Никита вдруг схватил ее одной рукой за талию, стремительно притягивая к себе, а другой рукой сжал ее лицо под подбородком, приподнимая его вверх, чтобы удобнее было припасть к ее сладким румяным губам, от которых не мог отвести взгляд все время, пока они вели унылые светские беседы. В один миг он вспомнил, как целовал ее тогда, дрожащую и растерянную, и все никак не мог насладиться. Пять? Десять минут? Он тогда будто пытался утолить этим дьявольским, развратным поцелуем всю свою жажду, голод, похоть и одиночество долгих лет… Вкус ее крови пропитал каждую клеточку. Возможно, это и была любовь с первого взгляда, хотя, может быть, всего лишь чувство собственной уязвимости, утраченная уверенность во вседозволенности и всесилии, страх перед вечным одиночеством и безумием…
Прокусив собственную губу и продолжая нежно целовать податливый чувственный ротик, он залечил ее раны и тщательно слизал остатки крови. Скорее всего, эта неопытная девочка и не заметила ничего необычного, потрясенная первой близостью с мужчиной. Он слегка ее отстранил, все еще держа в объятьях. Ее голова была послушно закинута назад, щеки по-прежнему пылали, грудь часто вздымалась, ротик был послушно приоткрыт в ожидании продолжения. Никита облизнулся.
— Боюсь, это был не самый лучший поцелуй в моей жизни, графиня… — прошептал он насмешливо, склонившись к ее ушку. Она тут же вздрогнула и напряглась в его объятьях, но он не отпустил. — Я плохой человек, Лиза. Очень плохой и испорченный. Такой хорошей милой девочке, как ты, лучше никогда со мной не связываться. Поняла?
Его горячий шепот оглушил это нежное создание, впервые столкнувшееся с настоящим пороком. Она задрожала, уперлась ладошками в его грудь, а потом выпорхнула из разжавшихся мужских рук и бросилась к двери, задыхаясь от стыда, унижения, обиды и испытанного бесстыдного возбуждения перед этим чужим, беспощадным и жестоким мужчиной.
— Беги, графиня… — крикнул он ей вслед. — И скажи своей маменьке, что тебе еще нужно немного подрасти и кое-чему подучиться, чтобы соблазнять мужчин и приумножать ее капиталы.
Через несколько минут в комнату ворвался разгневанный отец и осыпал его тирадой претензий, оскорблений и требований. Однако, Никита и не думал менять свое решение. Губить жизнь этой очаровательной девочке он вовсе не собирался. С него теперь хватит и уличных шлюх.
Воспоминания о Лизе нагрянули совсем не кстати, выбив из колеи и заставив невольно сравнить ее с Марьяной. Последней он причинил гораздо больше боли и страданий, не пощадил, не смог вовремя остановиться… От этого понимания зверь в нем буквально захлебнулся в слепой ярости на себя и на все, что его сейчас окружало. Он пробирался по мрачному утреннему саду, направляясь напрямик к огромному дому, и собирался стереть с лица земли его хозяина, который точно не заслужил никакой пощады. На пути ему встретился человек в форме спецназовца, который сидел на коленях, крепко прижав к себе обеими руками ружье, словно ребенка, которого нужно было защитить, и покачивался взад-вперед, как умалишенный.
Ник кровожадно ухмыльнулся. Иногда его зов мог быть не таким уж нежным… Все-таки он был предназначен для охоты и самозащиты в большей степени, чем для совращения строптивых девиц… И в обоих случаях он как правило нес с собой смерть… Корчащийся на земле мужчина даже не смотрел в его сторону, он зажмурился и обоссался, продолжая качаться и что-то бормотать… Вампир приблизился, одним рывком поднял его на ноги, вдавил спиной в толстый ствол дерева, вонзил когти ему в горло, а зубы в лицо. Теплая кровь потекла по руке и заклокотала в горле. Впрочем, он уже не был голоден. Вампир разжал пальцы и позволил трупу сползти на землю.
Больше ему никто не встречался. Охрана этого ублюдка разбежалась во все стороны, как кучка нашаливших детишек. Тех, кто не смог или не успел убежать, он беспощадно растерзал. При некоторых ему даже попадалось холодное оружие из серебра. Неужели эти идиоты искренне верили, что смогут его применить?
Дождь так и не перестал моросить. Все вокруг пропиталось влагой, и запахи крови быстро растворялись во влажном воздухе. Оно и к лучшему — ничто не отвлекало от основной цели. Деревья парка кончились, и Нику поневоле пришлось выйти на открытое пространство перед домом. В замысловатом лабиринте каналов, изрезавших благоухающий цветами и кустарниками сад, от дождевых капель пенилась и вздувалась пузырями вода. Сам он промок до нитки, но это не имело никакого значения. Влага приятно охлаждала бурлящую кровь, тем более хмурая погода была ему на руку. Небо заволокли темные обложные тучи, надежно закрывая солнце. Он все равно чувствовал лучи вступающего в свои права восхода, они его раздражали и слепили, но не так чтобы сильно тревожили.
На веранду дома первого этажа вышел какой-то человек с ружьем. Пока что он был еще слишком далеко, чтобы Ник мог распознать его по запаху. Если когда-то где-то ему уже довелось учуять его след, он обязательно его вспомнит, но сейчас дождь уменьшал расстояние, на котором он мог чуять. От чужой крови, забрызгавшей ему лицо, ему щипало глаза, а еще мокрые волосы прилипли к коже, раздражая и отвлекая. Ник присел на корточки возле канала, зачерпнул воды и хотел умыться, но заметил, что и руки у него по локоть в крови, как и потемневшая от красных пятен белая футболка. Не выпуская человека на крыльце из поля зрения, он, не спеша, вымыл руки, потом лицо, потом зачесал назад непослушные пряди волос. Неторопливо поднявшись на ноги, он продолжил свой путь к дому, слегка размял шею, повел плечами и позвал. Зубы, когти, мускулы ответили на этот очередной призыв к охоте и убийству, и Никита ускорил шаг. Только человек с ружьем почему-то никак не отреагировал. Он стоял, широко расставив ноги и держа в руках ружье, как-то нетерпеливо топтался на месте, а затем принялся ходить туда-сюда в каком-то нервном возбуждении, будто зверь, загнанный в клетку и сходящий с ума от невозможности вырваться на свободу. По его дерганным движениям и излишней активности Ник понял, что тот под кайфом. То ли просто тупой нарик, то ли решил, что доза его взбодрит и защитит от внушения. В принципе он был прав — на пьяных и обдолбанных зов либо действовал плохо, либо не действовал вообще… Только кто сказал, что это его спасет? Пасть вампира искривилась в ухмылке и ощерилась острыми, как шипы, зубами.
