— Вся дрожишь? — прошептал он на ухо, чуть сжимая ее плечи и оттесняя куда-то назад. Невольно отступая и вся сжимаясь, она, наконец, уперлась спиной в стену и застыла отлитой из холодного металла статуей, закрыв глаза и отвернувшись. Его ладони уперлись в стену над ее плечами, отрезая пути к отступлению. Его дыхание приблизилось. Его губы, едва касаясь, прошлись по шее, по щеке, прихватили мочку уха и вновь зашептали горячо и неторопливо. — Давай сыграем в одну игру, Марьяна… Я приказываю — ты исполняешь мое желание… Обещаю, что пока что будет несложно… Если справишься, я немедленно отведу тебя к сестре… Кивни, если согласна…
Вся леденея и каменея, Марьяна заставила себя кивнуть, а потом и взглянуть ему в глаза. Они довольно улыбались, а еще в их жерлах бурлило желание, в любую секунду готовое к извержению.
— Вот такой милой, послушной девочкой ты мне всегда нравилась… — Виктор склонился ниже, чуть наклонив голову и почти касаясь губами ее губ. — Хочу, чтобы твой поцелуй был сладким, трепетным, нежным, как тогда в бассейне… Помнишь? — Он сам подался вперед, чтобы влажно коснуться ее рта губами. Девушка невольно дернулась, будто вместо губ человека, который когда-то действительно вызывал в ней яркие вспышки желания, ее коснулась скользкая и холодная кожа змеи. Только сейчас нельзя было показывать норов и отвращение. Он ясно дал понять, на каких условиях она увидит сестру. Марьяна закрыла глаза, позволила ему овладеть своими губами, глубоко проникая языком, слабо ответила на эти откровенные напористые ласки, подавляя в себе тошноту и неприязнь. Ее всю било крупной дрожью, когда его руки переместились со стены на ее талию и шею, поглаживая, стискивая, оплетая опасными объятьями, будто удушающими змеиными кольцами. Его руки вдруг оказались везде — между ног, на ягодицах, под футболкой… пальцы сжали грудь, нетерпеливо оттягивая в сторону лифчик. Боже, боже… только не это… Она сойдет с ума, если он не остановится, но и новых избиений тоже уже не выдержит… Глаза защипало от слез, в горле нарастал ком, в теле — лихорадка, но Марьяна изо всех сил держалась, позволяя себя истязать, лапать, пожирать… Прошла вечность, прежде чем он, наконец, оторвался от ее губ и вновь убрал руки. На его лице змеилась довольная похабная ухмылочка. — Можем продолжить, если хочешь… Я всю тебя вылижу… — полным похоти шепотом обдал ее жаром дыхания он.
— Ты… обещал… что мы пойдем к сестре… — едва слышно выдохнула она, слегка упираясь ладонями в его грудь.
— Ладно… Но тогда после встречи с сестрой я тебя точно выебу… на том же самом столе… в моем кабинете… и я хочу, чтобы ты кричала и сопротивлялась… Не бойся — мы просто поиграем немного… Я буду осторожен… Тебе понравится…
— Х-хорошо… — давясь собственным голосом и ответом, выдохнула она, нетерпеливо выскальзывая из его объятий и отступая к выходу, подальше от него. Марьяна понятия не имела, убедительно ли играет… Может быть, он чувствовал ее ненависть и отвращение, которые пропитали каждую ее клетку, а, может быть, был настолько ослеплен похотью, что видел в ней ответное желание. Сейчас она не хотела об этом думать, как и о том, что произойдет в кабинете. Главное было — добраться до Насти. Все остальное не имело значения.
Виктор поравнялся с ней у двери, поймал за руку, крепко стиснул обледеневшие пальчики, поднес их к губам и влажно поцеловал. Их взгляды встретились: его — бесстыдный, порочный и пронизывающий, ее — настороженный, внимательный, напряженный. Мужчина раскрыл перед ней дверь и за руку повел к лифту, затем по уже знакомым коридорам подвала, потом через приемную в большой холл и в какой-то проход, который она раньше не видела или забыла. На пути им встречались посты, и теперь, свернув в один из закоулков коридора, они остановились перед двумя вооруженными охранниками у массивной металлической двери. Барон вынул из кармана брюк пластиковую карту и приложил к электронному замку. Световой сигнал сменился с красного на зеленый — и дверь раскрылась.
Они оказались в довольно просторной комнате со столами и стульями, на одной из стен которой располагалось небольшое наблюдательное окошко, как в комнатах для допросов, которые показывали в детективах. Марьяна приблизилась и тут же увидела за ним сестру в палате. Посередине стояла большая больничная койка, слева от нее — тумбочка, вдалеке — пустые шкафчики для медикаментов и медицинский столик со стулом, справа, чуть поодаль, — массивное кожаное кресло, в котором и сидела Настя, вытянув и скрестив ноги, закинув назад голову и закрыв глаза. На ней была больничного вида светлая пижама в мелкий цветочек, кожа ее по-прежнему казалась болезненно бледной, но худоба, вроде бы, ушла… А еще у нее на голове темнели волосы, совсем короткие, но густые, как когда-то… Марьяна прижала к лицу ладонь, чтобы только не закричать от радости.
— Она видит нас? — сдавленно прошептала девушка, теряя голос от волнения.
— Нет… и не слышит… Стекло и дверь бронированные. В комнате — полная звукоизоляция.
— С-с ней все в порядке?!
— Да, насколько могут судить мои специалисты. Метастазы ушли… температура спала… все внутренние органы в порядке, анализы идеальные… — В голосе Виктора отчетливо слышалось самодовольство, будто все эти результаты были исключительно его заслугой.
— И… она теперь вампир?! — Марьяна боялась даже дышать, но не задать этот вопрос она просто не могла.
— Она питалась одной лишь кровью в течение пяти дней… Переливание мы тоже закончили… Внешние изменения, вроде бы, незаметны… Но… пока что мы не можем сказать, кто она… Ведет она себя немного необычно, но в целом — девочка как девочка… Тебе виднее, такая ли она, как всегда…
Марьяна сглотнула, вдруг почувствовав, как Виктор чуть сжал ее пальцы. Оказывается, он так и держал ее за руку, а теперь еще вдруг обнял ее со спины и мокро поцеловал в шею, как всегда заставляя содрогнуться.
— Ну что? Я умею держать обещания… — прошептал он. — Как насчет тебя?
— Я хочу с ней поговорить! — твердо выпалила она, пытаясь выпутаться из его властной хватки. Мужчина вздохнул и нехотя отступил.
— Что ж… на другое я и не надеялся… — усмехнулся он. — Иди… Я побуду здесь. Надеюсь, пояснять, о чем вам говорить не стоит, не нужно…
Виктор кивнул охране, дежурившей у двери палаты, и один из охранников приложил к электронному замку карточку, а затем раскрыл перед девушкой дверь. Марьяна бросилась было ко входу, но по спине вдруг пробежал неприятный холодок. Слова Никиты о возможных побочных действиях обращения никак не выходили из головы, да и в самой Насте, даже такой вот неподвижной и еще не проронившей ни слова, было что-то зловещее. Она вся казалась другой, не такой, опасной… Девушка вздохнула и собралась с духом, заставляя себя зайти в комнату. Железная дверь за ней тут же закрылась на замок, заставив вздрогнуть и на миг обернуться. Когда она вновь взглянула на сидящую в кресле сестру, та уже оторвала голову от спинки и вцепилась в Марьяну каким-то по-птичьи острым взглядом, будто орел в свою жертву. Мысль о том, что она теперь хищница, а не просто девочка, заставила неприятно содрогнуться, тем более что ведь все это было по ее вине, по ее плану, по ее задумке… Она фактически не оставила сестре выбора, даже не сообщив о том, чем это может грозить… Чувство вины накрыло с головой.
